БАРТИНИ Олег. «Серебряный проект». Начало

Журнал уже не раз упоминал о «Серебряном проекте», и на очередном турнире по варминтингу МОК «Сафари» герою самого дальнего результативного выстрела был вручен приз от журнала «Сафари» - серебряная статуэтка косули. О том, как возникла идея «Серебряного проекта», мы попросили рассказать его инициатора и вдохновителя – Эдуарда Бендерского: «Будучи в гостях во Франции у моего друга Бернара Лозе, нынешнего президента CIC, я имел возможность увидеть и ознакомиться с коллекцией фигурок охотничьих животных, ненавязчиво и достойно украшавших интерьеры его охотничьего замка Chateau de Vieux Maison.

Оказалось, что на протяжении более ста лет её собирали несколько поколений предков Бернара. В основном это были серебряные статуэтки из разных стран мира. Нашлись среди них изделия и русских мастеров конца ХIХ века, которые бабушка моего друга вывезла из Одессы во времена первой эмиграции. Прошло много лет, а эти замечательные изделия до сих пор являются элегантными аксессуарами для сервировки стола. Я начал проявлять интерес и узнавать, кто из современных художников делает что-то подобное, и так познакомился с замечательным зимбабвийским мастером и ювелиром Патриком Мавросом.

Наша первая встреча состоялась в Кейптауне во время Ассамблеи CIC. Патрик – представитель четвертого поколения семьи осевших в Зимбабве европейцев. Воевал в рядах родезийского спецназа во времена войны с Мозамбиком. Когда-то много лет назад Патрик начал делать украшения для своей замечательной супруги с русским именем Катя. В основном это были серьги, кольца и амулеты из слоновой кости. Кстати, все эти изделия до сих пор находятся в семейном хранилище. Через какое-то время он решил поэкспериментировать с серебром, которое в достатке добывается вместе с золотом в этой стране. Так родилась очаровательная коллекция изделий, воспевающая красоту африканской флоры и фауны. Побывав на берегах Байкала и в горных массивах Алтая, Патрик всей душой полюбил Россию, где у него теперь много друзей и ценителей его искусства. Именно Патрик Маврос навел меня на идею создания серебряной коллекции охотничьих животных, которая бы рассказывала о богатстве и разнообразии животного мира России.

На реализацию этой идеи ушло около двух лет. Я сделал выбор в пользу серебра, поскольку этот металл с годами приобретает удивительно благородный оттенок, как бы наливаясь энергией и тончайшими красочными нюансами уходящего в никуда времени. Кстати, во многих европейских и русских семьях серебро, серебряная посуда – это некий символ семейного единения, и не случайно была и остаётся традиция чистки фамильного столового серебра, когда представители разных поколений собираются для этого занятия за большим семейным столом. Для реализации плана я пригласил своего партнера и хорошего товарища Олега Гэровича Бартини, правнука знаменитого европейского революционера и авиаконструктора, в начале прошлого века перебравшегося в Россию. Изучая вопрос, мы, к своему удивлению, узнали, что, несмотря на замечательную школу скульпторов-анималистов, практически никто не работает с серебром, в основном предпочитая бронзу. Начали поиск художников, которым интересен опыт работы с драгоценным металлом.

Для создания единого стиля коллекции пришлось учитывать фактор индивидуальности каждого мастера. В итоге с большим удовольствием начали сотрудничать с Владимиром Афанасьевым, Андреем Комлевым, Олегом Саповским и Рамилем Шерифзяновым. Важным результатом проекта явилось поддержание традиций русской школы серебряного литья и скульптуры. На сегодняшний день нам удалось создать около пятидесяти различных изделий: это фигурки охотничьих животных, столовые аксессуары и небольшие композиции. Безусловно они эффектно подчеркнут благородный стиль интерьера и с годами только возрастут в цене, формируя семейную коллекцию. В рамках реализации проекта для себя лично я сумел решить проблему актуальных и полезных подарков для друзей, ведь изделие из серебра, безусловно, займет достойное место в интерьере любого кабинета, столовой и дома.»

О продвижении проекта нам рассказал в интервью его руководитель – Олег Бартини.
«Сафари»: В каталоге «Серебряного проекта» говориться о том, что у каждой серебряной фигурки есть своя история. О чем идет речь?
Олег Бартини: Каждому животному, чье скульптурное изображение представлено в рамках «Серебряного проекта», посвящено небольшое эссе. В нем мы попытались буквально в нескольких словах рассказать о том, что же предшествовало тому мгновению, когда скульптор «остановил время». В этот миг замерло все движение: звезд, земли, ветра. И во всём мире остались только двое – скульптор и животное, творец и модель. «Сафари»: Весьма интересно. Тогда такой вопрос: как человек, купивший Вашу фигурку, но не читавший эти легенды, сможет понять, что же несет в себе образ каждого вашего животного?
Олег Бартини: Принесите любую из наших статуэток домой. Предположим, это будет тигрица. Поставьте её на стол, сядьте напротив – в ваше любимое кожаное кресло, плесните в стакан немного виски, закурите сигару и посмотрите на тигрицу, на выражение её мордочки. Запомнили? А теперь или чуть поменяйте освещение, или просто откиньтесь в кресле. И если раньше тигрица смотрела на вас гордо и победоносно, то теперь она как бы улыбается своим звериным мыслям. Ещё чуть другой ракурс – и она насторожилась.
«Сафари»: Как начинается работа над каждой скульптурной миниатюрой?
Олег Бартини: Животные, образцы которых мы создаём в серебре, живут в природе по 10-15 лет. Каждое мгновение их жизни неповторимо. И мы, авторы «Серебряного проекта», свою главную задачу видим в том, чтобы выбрать тот единственный момент, когда и сила, и ум и благородная красота животного проявляется в максимальной степени. Когда они, складываясь и умножаясь, создают удивительное ощущение высшей гармонии. А сложность работы скульптора в том, чтобы передать все характерные черты, присущие данному виду, при этом сохраняя всю индивидуальность именно этой особи. «Сафари»: Нам известно, что легенда бренда «Серебряный проект Бартини» связана с охотой. Каким образом?
Олег Бартини: Эта история началась в далёком 1708 году, когда русский царь Петр I подарил две дюжины ловчих птиц австрийскому императору Иосифу I, большому любителю и истинному знатоку соколиной охоты. За этим царским подарком из Вены в далекий Санкт-Петербург отправился главный сокольничий Его Императорского Величества. Среди доставленных ко двору Иосифа I ловчих птиц, самой редкой и дорогой был красный кречет. Благодаря стараниям сокольничего, которого звали Карл, он был приручен к борьбе с самыми сильными птицами: коршунами, соколами и воронами. Многие сотни этих птиц были побеждены в поединках с красным кречетом, который стал самой любимой ловчей птицей австрийского императора. По смелости, красоте полета и силе удара ему не было равных. В награду за службу сокольничему было пожаловано небольшое имение на берегу озера Балатон, дворянское достоинство и герб. На нём были изображены две птицы: красная и чёрная – и девиз Bella Avis Rubra Terrorem Infert Nigrae (Бесстрашная красная птица всегда возьмёт верх над чёрной). Так как сокольничий много рассказывал о далёкой и загадочной России, его прозвали Карлом Русским (Karl Orosz). Со временем его потомки стали носить фамилию Orosdy. В мае 1895 года в семье потомков Карла Русского родился мальчик Роберто. В его жилах текла кровь французских королей. Мама Роберто происходила из знатного рода потомков короля Карла I Анжуйского, правившего в ХIII веке Неаполитанией и Сицилией. Когда в начале ХХ века по Европе пронеслась волна революций, идеи свободы и справедливости не оставили равнодушным молодого барона. Он начал работать на разведку Страны Советов, вступив в смертельную схватку с самым опасным врагом молодой Советской Республики – террористом «номер один» - Борисом Савенковым. Разведчик Роберто Ороджи взял псевдоним, состоящий из первых букв латинского девиза на фамильном гербе: B.A.R.T.I.Ni. – Бартини. Его биография кажется невероятной. В СССР, где Роберто Бартини называли «красным бароном», он проявил себя впоследствии как гениальный физик и талантливый авиаконструктор. Один из его потомков, живущих в России, в 2013 году возглавил «Серебряный проект Бартини». Это Ваш покорный слуга. А предложение мне поступило от автора и создателя проекта – Э.В. Бендерского.
«Сафари»: Вы являетесь директором Депортамента вексиллологии Русской геральдической коллегии. А основной элемент логотипа «Серебряного проекта» - герб. Вряд ли это случайно!
Олег Бартини: Конечно, вы правы. Так исторически сложилось, что изображения живых существ, окружающих человека, - зверей, рыб, птиц с момента возникновения геральдического искусства стали занимать в нем важное место. Учитывая то, что в правильно составленном гербе нет ни одного случайного элемента, любая, даже самая незначительная на первый взгляд деталь «работает» на основную задачу герба – сообщить особым языком геральдики как можно больше о гербовладельце-армиреге и как о личности, и как о гражданине своей страны, рассказать о каких-то очень значимых событиях в истории его рода… Практически все животные, представленные в рамках «Серебряного проекта» и обитающие в европейской части России, так или иначе нашли своё отражение как в городской геральдике, так и в родовых фамильных гербах. Раз уж мы затронули тему геральдики… Ваш журнал издаётся под патронажем Ассоциации «Росохотрыболовсоюз». А мне выпала честь быть одним из создателей нового герба РОРСа, на котором изображен, в частности, медведь – тотемное животное, хозяин леса, неофициальный символ России.
«Сафари»: Интересно узнать, художественное серебряное литьё на Руси ведь существовало? Вы в какой-то мере возрождаете традиции? Бартини Олег: Считается, что традиции серебряного художественного литья на Руси закладывались в VII-VIII веках русскими мастерицами. Я не оговорился. Именно мастерицами, так как только в X-XI веках серебряное литьё стало у славян чисто мужским занятием. А до этого момента именно женщины-ювелиры создавали удивительные произведения народного искусства в виде серебряных оберегов и украшений. Кстати, само слово «серебро» пришло в Древнюю Русь из Индии. Этим словом на санскрите называли луну, а затем и самое древнее орудие земледельца – серп. А так как древние полагали, что Луна сделана из благородного блестящего металла, то и серебро до наших дней считается «металлом Луны».
«Сафари»: Говорят, что женские ювелирные украшения из серебра полезны для здоровья. Вы того же мнения?
Олег Бартини: Считается, что серебряные украшения могут выполнять роль своего рода фильтров, очищающих энергетические потоки и каналы их движения. Взаимодействуя с женской энергетикой, серебро резонирует с женским началом, усиливая его. Это делает женщину более привлекательной и помогает развить её интуицию. Известно, что действие предметов, сделанных из серебра, усиливается ночью из-за связи серебра с Луной. 
«Сафари»: Вашу работу отличает особое внимание к мельчайшим деталям. Фигурки животных кажется безупречными, выполнены очень аккуратно, каждый волосок, коготки – всё прекрасно прорисовано. Вы считаете, что они идеальны со скульптурной точки зрения?
Олег Бартини: На серебряном мехе наших животных иногда можно увидеть какие-то, на первый взгляд небольшие изъяны, которые можно принять за дефекты либо лепки, либо литья. На самом деле это вовсе не дефекты, а детали – следы, которые были оставлены или клыками волка, сброшенного с холки; или это след от когтистой лапы тигра, от удара которой не удалось увернуться; или зарубцевавшаяся рана от рогов соперника, полученная во время гона.
Олег Бартини: Ведь мы предлагаем не просто кусочки серебра в форме различных животных. Мы предлагаем нашим покупателям – будь то коллекционер или охотник – мечту, много положительных эмоций и интересную историю зверюшки, которую он хочет забрать в свой дом.

САФАРИ. 09/2014

БАРТИНИ Олег. «Серебряный проект». Продолжение

Если говорить о «неружейных» экспозициях, то следует сказать, что внимание многих посетителей выставки привлек «Серебряный проект». В журнале было уже интервью с Олегом Бартини, который обучался литейному делу в Институте стали, а азы рекламы постигал на журфаке МГУ. По его словам, через много лет знания, полученные в этих вузах, сложились, как паззлы, в красивый «Серебряный проект Бартини».

Олег высказался в том плане, что всю предыдущую жизнь, кажется, так или иначе готовился к этому, и проект стал для него самым важным в жизни. Здесь, на выставке, осматривая изящные серебряные фигурки зверей, мы не могли не поинтересоваться тем, что новенького предлагает компания сегодня. «С середины 2014 года,-рассказал Олег,-мы предлагаем нашим клиентам новую услугу-серебряную фигурку практически любого животного по индивидуальному заказу в единичном экземпляре. Нашим мастерам по силам воплотить в жизнь любую фантазию заказчика. Сначала мы помогаем клиенту определиться с дизайном и размером изделия. Затем идет фор-эскиз на бумаге, вслед за ним эскизная лепка в мягком материале, а уже потом-отливка в серебре.

На каждом этапе будущий покупатель выступает как соавтор, внося изменения и дополнения. Как правило, весь процесс занимает от двух до трех месяцев. По желанию заказчика мы можем изготовить для него любое количество авторских именных копий». На вопрос, о том, почему было выбрано именно серебро, Олег ответил: «Запасы серебра на планете катастрофически уменьшаются. Некоторые эксперты предрекают, что через несколько лет цена на этот металл с нынешних 20 долларов за унцию поднимется до 400 и выше. Во всяком случае, она за последние годы выросла в несколько раз. Многие специалисты склоняются к мнению, что в скором времени серебро по доходности может превзойти акции Apple. Хотя сегодня ситуация на рынке серебра ещё не так драматична, тем не менее целесообразно иметь в виду, что покупка любого изделия, изготовленного в рамках «СП»,-это не только удовлетворение потребностей покупателя в высокохудожественном изделии, но ещё и инвестиции в серебро, из которого оно изготовлено.

Приобретенные нашими покупателями серебряные изделия будут дорожать год от года, не теряя своей красоты. Ведь серебро при надлежащем уходе практически вечно. Причем нашим покупателям не нужно будет беспокоиться о том, что им могут всучить подделку под изделие «СП». Максимальная защита продукции от подделок – это проявление ответственности производителя перед покупателем. Опытным коллекционерам хорошо знаком термин провенанс (история происхождения произведения искусства – картины, скульптуры…). Мы, создатели «СП», очень надеемся, что наши изделия смогут положить начало личным коллекциям, что они будут бережно передаваться из поколения в поколение. Поэтому на всех наших изделиях, кроме обязательного пробирного клейма и так называемого «именника», присутствует оттиск клейма как автора, так и «Серебрянного проекта».

Сегодня магазины, с которыми мы сотрудничаем, справляются со своей работой на отлично. Но нам, конечно, очень хотелось бы взять собственное будущее в свои руки. Поэтому в 2015 году планируем открыть собственный магазин – пока только в Москве». Мы пожелали успехов Олегу Бартини и его «Серебряному проекту», главным девизом которого являются слова, высеченные на рыцарском щите далекого предка Олега: «Творчество, уникальность, качество».

САФАРИ. 11/2014

ПИК ГЭРО

РЯБУХИН Александр Григорьевич - доцент, кандидат технических наук, завкафедрой общей химии Курганского машиностроительного института, почетный мастер спорта СССР, заслуженный тренер РСФСР по альпинизму. Вырастил 10 мастеров спорта и 8 "снежных барсов". В 1970 г. выполнил нормы почетного высотника СССР ("снежный барс") - покорил все четыре семитысячника СССР: 1966 г. - пик Ленина (7134 м), 1969 г. - пик Коммунизма (7495 м), пик Е. Корженевской (7105 м), 1970 г. - траверс массива пика Победы (7439 м). С 1957 по 1975 г. руководил 10 экспедициями в горы Тянь-Шаня и Памира.

Иду по Пересыпи, иду по Одессе Бабеля и Катаева, Ильфа и Петрова, по Одессе, брызжущей солнцем и сверкающей юмором.
Мне - на барахолку. Так, ради любопытства. Интересно посмотреть и послушать.
У подъема, что ведет к Слободке, останавливает такси молодая дама. Заглядывает через окно, спрашивает:
- А что, я с вами попаду на кладбище?
- Лучше без меня, - отвечает таксист.
И с азартом обращается ко мне:
- А уж если женщина с дитем руку поднимает, так даже рейсовый автобус посреди дороги остановится…
…Ну вот и толчок: шум, гам, неразбериха, толкотня. Кто-то что-то хочет купить. Кто-то хочет продать не то.
Дама, пытаясь сбыть довольно поношенную кофточку, умоляет прямо-таки:
- Шикарная вещица - мимо вас никто не пройдет!..
…Стоп! Я такую фразу где-то слышал…
С трудом выбираюсь из людской толчеи.
Где же это было? "Шикарная вещь - мимо не пройдешь!"
Вспомнил! Еще добавил тогда: "Красиво!.. Но ведь высоко, круто! Не пойдем! Оставим внукам".

Ну, да. Так одессит Гэро говорил о северной стене Джигита.
Я возвращался домой, а воспоминания, будто это было вчера, уже не покидали меня. Странное свойство нашей памяти: перебирать, пересматривать давнее, снова и снова возвращаться к нему и с годами по-иному оценивать.
Я тогда еще не был альпинистом, хотя с горами уже познакомился как турист.
Для чего альпинисты ходят в горы? Романтика? Острые ощущения? Красота окружающей природы? Тщеславие и самолюбие? Что главное? Для меня это было неясно.
Гэро слегка прищурился и сказал:

- Ты знаешь, а ведь на эти вопросы, пожалуй, не получишь однозначного ответа. Каждый в горы идет за своим, за нужным ему. Один за разрядами и званиями. Вот, мол, смотрите, я разрядник, да еще по какому виду спорта - по таинственному, жутко опасному альпинизму! Я - герой! Другие - восторженные идеалисты - за красотой: "Ах, какие краски, какое сочетание цветов, какая неповторимая зелень трав или какое глубоко-фиолетовое небо! Рерих бледнеет перед ним!" А я думаю, что все должно быть в комплексе. И все-таки рискну объять необъятное. По-моему, самоутверждение. Да, оно всеобъемлюще. Здесь необходим и элемент тщеславия, и романтизм, и восторженность, и воля, да в общем для самоутверждения человеку много надо. Но чтобы достигнуть чего-то, нужны друзья, настоящие друзья, которые за тебя, так же как и ты за них, - в огонь и воду. Ведь на восхождениях возникают часто ситуации "или - или", "быть - не быть". Ну, проиграл бегун, в другой раз подтренируется - выиграет у своих соперников. Альпинист же "выигрывает" у себя. Преодолел казавшееся неопреодолимым - значит, стал сильнее, лучше. И преодолевает-то он не в одиночку, а с помощью друзей. На мой взгляд, альпинизм - это прежде всего работа, тяжелейший труд во имя самоутверждения. Может, я не очень связно все это говорю. На словах трудно объяснить. Но я убежден в своей правоте, иначе бы в горы не ходил. Чтобы узнать вкус апельсина - надо его попробовать.
Самоутверждение… Пожалуй, так оно и есть.

Пересилить свой страх перед трудностями и опасностями, заставить себя идти, когда уже, кажется, нет никаких сил, уметь сжаться в комок, собрать все душевные и физические силы для решительного броска, быть добрым и внимательным к людям - это ли не самоутверждение? Прав, Герка, прав…
Нет, не странное это свойство нашей памяти - возвращаться к прошлому. Нужное это свойство.

Вот мы сидим на уступчиках, а ведь все равно пройдем эту стену, уверен, что пройдем. И никакие силы не свернут нас с пути. И осуществим Геркину мечту.
- Вон там, Оля, видишь остренькую вершину? Это пик ГТО, а правее тоже остренькая - это пик Студентов. А между ними этакая глыбища. Это памятник. Памятник очень хорошему человеку Гэро Робертовичу Бартини. Он так и называется пик Гэро.
…Солнце неумолимо катилось к дальним зубцам гор. Косые тени начали отсвечивать фиолетовыми тонами. Все небо расцветилось невообразимыми красками: то оно вспыхивало длинными желто-красными языками костра на западе, то сине-фиолетовыми углями догорающего камина на востоке. Все это шутки тонкой лессовой пыли, поднятой ветром где-то в пустыне Такла-Макан.

Иссык-Куль вторит небесным расцветам: половина его - чистое золото, другая - расплавленное серебро. Этот двуликий Янус, сверкая, манит в свои прозрачные теплые воды, не замерзающие даже зимой. А какой чебачок в Иссык-Куле! Мелкий, ровненький, как по линейке отмеренный, вкуса неописуемого. А клюет - только удочку успевай забрасывать! Сидеть бы сейчас в лодке да полавливать. Так ведь нет!
В полусумраке ущелья, кажется прямо из-под нас, уползает могучее пятикилометровое тело ледника, все изуродованное морщинами бездонных трещин и сбросов. Оно извивается, точно корчится в муках. Ледник живет. Со склонов гор срываются снежные лавины, сотрясая все своим грохотом. И хотя от нас далеки и сейчас неопасны - инстинктивно взгляд ищет их. Это они приносят белую смерть. Они - пища для ледника. А он ползет, кряхтит и стонет, - но ползет.

Как-то пришлось заночевать прямо на леднике. Расчистили и выровняли ледорубами площадку, установили наш домик-палаточку. А ледник всю ночь ухал, скрипел. Все казалось, что ломался под нами. Страшно было, - а вдруг палатка улетит в разверзшуюся пасть трещины?
Утром встали, а под палаткой действительно трещина - узенькая, сантиметров двадцать, но трещина.
Сборы прошли быстрее обычного. Ведь не знаешь, когда эта трещина вздумает принять свою нормальную многометровую глубину и ширину…
От языка ледника вниз бежит тонкая серебристая струйка реки. Сначала среди серых и бурых нагромождений каменных морен, потом среди яркой зелени альпийских лугов. Еще дальше виден темно-зеленый с матовым голубоватым отливом частокол елей, взметнувших в небо свои сорокаметровые свечки толщиной в три обхвата. С трудом пробивает река себе путь. На скальных сбросах-ревунах она мечется в отвесных берегах, превращаясь в грохочущую смесь пены и камней. Водяная пыль облаком висит над ревуном. Невольно останавливаешься, любуясь его мощью и красотой.

Но вот, будто устав от единоборства со скалами, река затихает в низких илистых берегах, образуя сазы. Здесь она разливается на множество рукавов, тихо струящихся в широкой заболоченной пойме, покрытой сочной зеленью травушки-муравушки. Так и тянет прилечь в эту мягкость и, прищурив глаза, смотреть, как в небе шевелятся тучки, переваливая через гребни гор. Почему-то при виде молодой травки, сплошь закрывающей землю, всегда манит в далекое детство.

А река снова уже ускоряет свой бег и снова срывается в ревун, чтобы успокоиться в следующем сазе, где она так напоминает наши тихие равнинные речушки.
Сказочно красивы эти горные реки, обрамленные убегающими вверх по склонам вековыми елями, барбарисом, шиповником, смородиной и множеством незнакомых кустарников, трав и цветов.
Но все это антураж - внешнее оформление. И воспринимается не как реально существующее, а как декорация к спектаклю, в котором мы-то выступаем реальными действующими лицами. Не актерами, сумевшими прекрасно перевоплотиться, а именно действующими лицами.
Отвесные скалы северной стены Джигита, по которой мы совершаем восхождение, не оставляют надежды на удобную ночевку. Уже четверо суток шаг за шагом карабкаемся через снега, льды и скалы этой стены, а до вершины…
Придется организовывать сидячую. А вдруг непогода? Хотя новолуние уж прошло. Да и среди ночи редко начинает крутить. Что ж, другого выхода нет. А если все-таки - вдруг? Нет, рисковать нельзя! - мысли, мысли, мысли…
- Володя, Валя! Веревки не снимать! - кричу я Самохвалову и Маковецкому, идущим последними.

По навешенным веревкам в крайнем случае мы за час спустимся до места, где стояла наша палатка в предыдущую ночь. Площадка, вырубленная в ледовом гребешке не ахти какая хорошая, но все-таки площадка. Конечно, не паркет во дворце каких-нибудь там Шереметьевых. Целый день мы поднимались от нее. Пройдено 140 метров. День тяжелой и опасной работы. И всего 140 метров! Насколько ж относительны наши понятия о расстоянии. Говорим: "Прошли маршрут: два километра в 8 дней". Выходит: "Что ж мы делали 8 дней, если всего-то два километра?"
Действительно, что же мы делаем, если иногда за день проходим всего 100-150 метров.
Отвесная стена, гладкая, трещин мало, метров 30-40. И надо ее пройти. А почему надо? Тут-то и вспоминаются строки из песни:
…Отыщешь ты в горах
Победу над собой!
А вот и Валентин пробирается ко мне. Здесь узенькая короткая полочка, а рядом большой ледовый натек. Ольга Трубникова - четвертый участник - уже устроилась на полочке: повесила рюкзак на забитый в трещину титановый крюк, разложила поролоновые коврики - мой и свой - мягко и тепло. В общем, готовится к сидячей неудобной ночевке. Она - мастер спорта - сильная и мужественная. За свою альпинистскую жизнь ей не раз приходилось сидеть на древках ледорубок, и понимает, что на полочке, хоть и узкой, все-таки лучше.

Володя до нас так и не дошел. Остался метров на 30 ниже - отыскал там откол скалы и примостился в нем. Вытянул конец веревки, сплел из нее сетку и улегся, как в гамаке. Хорошо, что лег - завтра ему работать первым вместе с Валентином.
Маковецкий рубит лед, делая себе площадку, я, как могу, помогаю - вдвоем не очень-то развернешься: тесновато.
В памяти всплывают другие ночевки, другие горы. Видения сменяются. А мы все рубим и рубим лед, чтоб можно было Валентину поудобней сесть. Лед-то натечный - скалывается линзами - и никак из него не удается смастерить что-нибудь вроде если уж не кресла, то хоть табуретки.

Сел отдохнуть, и снова видения. Идем мы траверс двух вершин Скрябина и Семенова-Тян-Шанского. Острый изрезанный гребень - сплошные жандармы - отдельно стоящие крутые скальные ребра. День вот так же клонился к закату, темнело. Где тут поставишь палатку? Сесть-то негде. И вдруг из-за очередного жандарма крикнул Герка:
- Ребята! Роскошь! Идите веселей, посмотрите, какая ночевка!
За день мы устали и шли, естественно, медленно. Но Геркин крик прибавил нам сил - откуда только взялись? Обхожу жандармов - и действительно чудо! Замерзшее озерко! Да на нем десять таких палаток поставить можно! Быстро устроились. А Гэро, этакий мужичок невысокого роста, но широкий, как молодой кедр, крепыш с серо-голубыми глазами и слегка волнистой шапкой густых волос, тем временем в сторонке по льду ледорубом тюк да тюк, тюк да тюк. Открывает палатку и подает кастрюлю воды, осторожно держа ее в медвежьих лапах.

- Вот держите, чтоб не замерзла. Сейчас раскочегарю примусок и такой чаище заделаем!..
Это он "дотюкался" до воды. Пока я расстилал свои спальные принадлежности, он уже успел разжечь примусок и пристроить его в палатке. Сразу стало уютно, почти по-домашнему.
- Чай, даже если без заварки, великую силу имеет, - серьезно сказал Гэро, улыбаясь одними глазами сквозь очки.
- Даже без заварки? Но это уже не чай.
- Все равно чай - он людей в одну кучу собирает. А когда люди рядом - это великая сила.
- Философ ты, Герка. Мы ведь не из-за чая здесь в куче, как ты говоришь. Чай можно и дома, там к удобств побольше.
- В том-то и дело, что удобств побольше. Захотел чаю, пожалуйста. А этого чая могло и не быть. И этой шикарной ночевки могло не быть. Вот и думай: прав я или нет.
Мы с Гэро Робертовичем Бартини пять лет назад закончили один институт, и дружба наша была уже давнишней. Он всегда казался старше своих лет. На все имел свое суждение и редко отступался от него. Упрямый. Принципиальные, честные, открытые и всегда страстные высказывания Герки привлекали. Иных озлобляли. Во всяком случае, недоброжелателей у него было не меньше, чем друзей. Подкупало в нем бескорыстие и широта натуры. Как говорят, последнюю рубаху снимет и отдаст. Я не переставал удивляться его воинствующему жизнелюбию и неутомимости. Хорошо, когда рядом с тобой есть такой друг. От него и сам становишься сильнее…
- Оленька, а не заняться ли тебе примусочком?
- Не надо, - говорит Валя, - сейчас кончу и сам займусь.
- Пока ты кончишь - чаек уже будет готов, - отвечает Ольга.
- А чаек, как ты помнишь, великую силу имеет, - вторю ей я.
Валентин всю стену утыкал уже крючьями и развесил на них свою амуницию: рюкзак, ботинки, кошки, ледоруб - все висит на страховке. Вот он с ожесточением забивает в трещину еще один титановый клин.
- Этот мертвый, пристегнитесь к нему. На всякий случаи.
- А помнишь, Валька, как было у Гэро?
Забитый намертво крюк
Да петля сгнившей веревки -
Вот все, что оставил мой друг
На месте последней ночевки.
- Потому я их и бью намертво, что он сам-то последнего крюка не оставил.
- А кто это Гэро, он что, погиб? - спрашивает Ольга.
Мы с Валей молча набили кастрюлю льдом. Примус уже гудел у Ольги на коленях. Маковецкий удобно устроился, забрал у нее примус, поставил рядом с собой, на него - кастрюльку. Застраховал и их репшнуром. Все-таки не зря мы его прозвали в шутку "Пахарь!" - все он делает основательно, капитально, бережливо. Чего только не найдешь в его загашниках!

Помню, спустились с пика Ленина, раскрыли уже на леднике его рюкзак и ввосьмером пообедали досыта. А ведь он носил все это на вершину! Тут были и мясные и рыбные консервы, и несколько головок лука и чеснока, и сухари с сахаром, и даже добрый шмат сала. И ответ у него один - а вдруг?.. Действительно, в горах случаются всякие "вдруг".
Так было и с Гэро - не знал он, что вдруг предательский снег имеете с ним сойдет по крутому ледовому склону.
- Вон видишь, Оля, фигурной скобкой вверх смотрит пик Тельмана? Шесть лет назад там, на крутом ледовом гребне, прикрытом мелким снегом, Гэро на спуске поторопился. Дело уже шло к вечеру. Крюк забивать не стал. Он был руководителем восхождения. Троих спустил вниз с верхней страховкой. Пошел последним. И сорвался. А ниже - скалы. Ну, вот со всего маха об них. Ребята удержали… но уже только тело. Так вот и погиб граф Гэро Робертович.
- А почему граф?
- Да, так мы его звали - граф Гэро Робертович. Отец его - известный конструктор - эмигрировал из Италии в двадцатых годах, как мне рассказывали ребята. Талантливый был человек. Автор многих интересных решений. Говорили, что он был графом. Может быть, и не был. Но Гэро мы все равно звали графом. Здоров был - двух-пудовиком играл, именно играл. И добрый. Песни и стихи любил. Да и сам писал. Вот, что написал своей жене:
Я знаю, ты будешь меня упрекать,
Что, отпуск ценить не умея,
Я еду не в Адлер с тобой отдыхать,
А в горы суровые Цея,
Что рад променять и покой, и уют
Шезлонгов приморского сада
На край, где восточные ветры ревут
И глухо гремят камнепады,
Что снова придется нам спать на камнях,
Жевать концентрат всухомятку,
Вставать до рассвета и ставить впотьмах
Над краем провала палатку…
Что, взяв, наконец, Заромаг иль Бжедух
Ценой беспредельных усилий,
Прочесть на вершине заснеженной вслух
Неровные строчки фамилий.
И, помня все то, что пришлось испытать:
И срыв и ночевок невзгоды,
К измятой записке своей приписать
Два слова: "Хорошей погоды!"
Пусть отдых недолог, пусть дыбится лед
Под нами за дымкою мглистой,
Прекрасное чувство победы поет
В душе у бродяг-альпинистов…

- Похоронили мы Гэро в Пржевальске. И когда возвращаемся с гор - приходим к его могиле. Как с отчетом: что нового сделали, какие хорошие дела совершили. Может быть, это глупо, а может быть, хорошая традиция. И в этот раз после восхождения пойдем к нему "держать ответ за все содеянное", как говорят.
…Сидим, пьем крепкий душистый чай. До чего же он хорош, этот чай, после трудного, нервного дня! Я его люблю пить без сахара, когда он вяжет во рту, как черемуха или недозрелая айва. Тепло сразу разливается по всему телу, постепенно проходит и усталость.

А ночь просто великолепная! Луна из-за наших спин (ее закрывает от нас вершина Джигита) озаряет все вокруг своим зеленоватым светом. Горы, как живые, - постоянная смена освещения создает иллюзию движения этих скальных громад и могучих ледников. И видятся в очертаниях гребней драконы и динозавры, а то и вообще какие-то сказочные чудища. Вдали мерцают иссык-кульские маяки. Сам Иссык-Куль поблескивает вороненой сталью. А звезды совсем рядом, и кажется, что сидишь прямо среди них.
- В такую ночь и спать-то грех, - говорит Валентин, - может, она одна такая на всю твою жизнь!..
Пожалуй, Валька прав: одна такая ночь уже стоит тех дней боя на "острие ножа", боя на грани, тех лет изнурительных тренировок, поисков, неудач и побед.

 Александр Рябухин

(из блокнота альпиниста)

Альманах «Каменный пояс» 1976

БАРТИНИ Роберт

«Предтеча золотого века»

По одной из версий, отдаленный потомок Карла Анжуйского барон Роберто Орос ди Бартини в 1923 году по решению ЦК Итальянской компартии тайно эмигрировал в Советскую Россию. По другой – он бежал туда из Италии, ставшей фашистской. По третьей – вместе с тремя сообщниками захватил в Германии самолет и улетел на нем в красный Петроград. По четвертой – его выкрали в Италии советские агенты.

Так или иначе, но в России он стал засекреченным главным авиаконструктором. Генеральных конструкторов тогда ещё не придумали. Биография этого человека запутана с момента его рождения. И чтобы сделать её достоверной, надо найти документы, возможно, ещё хранящиеся в Италии, Австрии, Венгрии, в бывшей Югославии, Германии, Китае, Сирии, на Цейлоне… В тех же, что существуют, далеко не всегда совпадают отдельные факты их толкования. Даже фамилия его в одних документах пишется как Орос ди Бартини, в других как Орожди.

В одних архивных извлечениях он значится уроженцем австрийской, в других – венгерской части тогдашней двуединой монархии, в третьих – говорится, что в 1920 году он был репатриирован из лагеря военнопленных под Владивостоком как подданный короля Италии. Поэтому, чтобы биографию Бартини выстроить, опираться придется прежде всего на его собственные рассказы. На свет он появился «незаконно». Его мать, сирота семнадцати лет, не выдержав насмешек, положила ночью спящего младенца на крыльцо дома своих опекунов и утопилась.

После чего заботу о нём взяла на себя семья крестьянина, который вскоре стал садовником в резиденции вице-губернатора австрийской провинции Фиуме, барона Людовико Орос ди Бартини. Супругов ди Бартини связывало многое. Но они не любили друг друга, и за это – верила донна Паола – небо покарало их бездетностью. Искупить свою вину они могли, только дав счастье чужому ребенку. И тут появился малыш Роберто, днями напролет тихо игравший в саду резиденции. Словом, донна предложила садовнику отдать ей Роберто с тем, чтобы они с мужем его усыновили. Садовник на её предложение ответил отказом. Тогда это дело было поручено детективу. Тот поручение выполнил, но, докладывая о результатах, вдруг запнулся. В итоге оказалось, что отец мальчика… барон Людовико.

Эти события, скорее всего, недалеки от истины. Недаром Роберт Людвигович и в автобиографической киноповести «Цепь», и в частных разговорах, казалось бы, ничем не связанных с теми давними эпизодами, постоянно обращался к этой теме. А в письме, которое он назвал «Моя воля», найденном наскоро спрятанным между рамами окна при разборе его домашнего архива, просил «собрать сведения обо всей моей жизни. Извлеките из неё урок…» Познакомиться с ним и побывать у него в доме мне довелось в начале 1960-х. До этого момента я никогда его не видел, только кое-что о нем слышал. И надеялся услышать еще что-либо, причем уже от него самого, без привнесений, неизбежных в устном творчестве.

Жил Бартини тогда, как, впрочем, и почти всегда, один, отдельно от жены, сына и внука, которых очень любил. Эта загадка, среди многих вскоре последовавших, для меня разрешилась в тот же день и наглядно: Бартини был явно неприемлем в современном быту. В частности, желал иметь свои бумаги, вещи, книги, по крайней мере, те, которыми пользовался на тот момент, постоянно под рукой, разложенными на столах, стульях и просто на полу в невообразимом, но хорошо ему самому известном порядке. В солнечный летний день в его квартиру с наглухо зашторенными окнами еле пробивался шум с Кутузовского проспекта. В большой проходной комнате слабо и рассеяно светила люстра, укутанная марлей, в дальней, служившей ему кабинетом, над исчерканной рукописью с многоэтажными формулами, завалившей изящную модель летательного аппарата, горела настольная лампа с самодельным абажуром из плотной зеленой бумаги.

Заметив мое удивление, Бартини объяснил: у него не суживаются зрачки, яркий свет режет ему глаза – после какой-то болезни, перенесенной несколько лет назад. Опять же – когда, где? В Италии, Австрии, Венгрии, Чехии или уже в России? Или в те десять лет, которые он провел в сталинских тюрьмах?.. Был он невысок, крепок, хотя уже несколько грузен: к семидесяти перестал делать гимнастику. Общителен – однако до границы, которую сам ставил. Даже перед очень близкими людьми раскрывался не до конца, что выяснилось гораздо позже, когда разобрали его домашний и служебный архивы. Работал на износ, до последней минуты. Поднялся из-за стола видно, почувствовав себя плохо, и упал. Нашли его только два дня спустя. Он никогда не спешил в делах, вернее, не суетился, потому, что кажется, испытал и пережил все – успехи и провалы, отчаяние и счастье, любовь и дружбу, верность и предательство, - ни от чего не открещиваясь.

По натуре крайне эмоциональный, нервный, он, вероятно, когда-то раз и навсегда заставил себя «держаться в струне». В конце восьмого десятка помнил в деталях – и что было давным-давно в Фиуме, и что произошло год, десять лет назад на заводе или в министерстве. Разговаривая, всегда следил, понятно ли он высказывается, не потерял ли собеседник нить рассуждений… В его доме среди множества предметов – молчаливых свидетельств прошлого – обращали на себя внимание две фотографии под стеклом на стене. На одной – молодой, гордый аристократ Роберто в энергичном байроновском полуобороте, на другой – он же лаццарони, деклассированный элемент в Италии, жалкий, не опасный, а скорее даже полезный для новых хозяев страны.

Это были неплохие маскировки, но даже они не помогли. Полиция в конце концов все же напала на след диковинного барона, то возникавшего в разных местностях, то вдруг исчезавшего, ниоткуда вроде бы не уезжая. И в 1923 году Бартини эмигрировал через Германию в Советскую Россию, в Петроград. …Программу для Роберто составили жесткую. В Москве его ждали делегат от КПИ в исполкоме КОМИНТЕРНА Антонио Грамши и Ян Берзин из Разведуправления РККА, где нужны были свежие сведения о белоэмигрантских организациях в Европе, в странах, где Бартини побывал по дороге в порт Штеттина. …Фотографии из папки с надписью «1923 год»: Москва, зима. Старый дом в Мерзляковском переулке, ныне снесённый, - общежитие Реввоенсовета, комната более чем скромная. Убогость жилья не пугала Роберто, в Италии он жил в ночлежках. Тогда ему было 26 лет. Что произошло за эти годы, он вскоре изложил в автобиографии, вступая в РКП(б). Родился…Семья…Отец, которого Роберто любил и уважал как человека достаточно прогрессивного.

Один из переданных сыну отцовских идеалов – во всех, без малейших отступлений, отношениях с людьми ни при каких обстоятельствах не пользоваться привилегиями, если ты их не заслужил. И решать, заслужил ты их или нет – не тебе… Далее в автобиографии: окончил гимназию, был определен в офицерскую школу, на русском фронте попал в плен к казакам Брусилова, в плену стал социалистом. В 1929 году репатриирован в Италию. Из-за своих сформировавшихся политических взглядов к богатому отцу не вернулся, уехал в Милан, стал рабочим, был принят на заочное отделение политехнического института. В 1921 году вступил в компартию, после захвата власти фашистами ушел в подполье… На всю дальнейшую жизнь усвоил: партия – не учреждение.

Революционная партия – это добровольный союз единомышленников, готовых идти на любые жертвы в борьбе за установление социальной справедливости: в старом обществе человек богат тем, что он сумел отнять у других, в новом – тем, что дал другим. Чем больше даст каждый, тем больше будет у всех. Для победы нового общества решающее значение имеет рост самосознания народа, экономических возможностей государства и его военной силы, интернациональной солидарности людей труда. Начало всего этого Бартини увидел, как он долго впоследствии полагал, именно в Советской России. Авиаконструктор С.В. Ильюшин спросил однажды дипломников в Академии имени Жуковского: что же нужно конструктору – какие субъективные качества – для появления идеи замечательной машины? – Знания нужны.

Личный опыт, пожалуй… Хотя самые опытные люди – старики, а конструктор, раз уж ему суждено, должен выходить в главные годам к тридцати, от силы к сорока. Ещё – интуиция, умение подбирать помощников. Настойчивость, упорство. – Понятно, - ответил Ильюшин. – Только ведь все это нужно и хорошему директору, и бухгалтеру и артисту… Но других соображений у дипломников не нашлось. Тогда авиаконструктор рассказал им, как в 1948 году, освободившись из шараги, Бартини приехал к нему, на 240-й завод, которым руководил до ареста. – При его появлении у меня в кабинете некая сила буквально выхватила меня из кресла. «Роберт, - говорю, - садись сюда – это же твоё место!» Не сел, понятно, только улыбнулся… И вот спрашивается: что это за сила такая? Материальная? Вряд ли. Почему-то Бартини, например, никогда не чувствовал голода, не ощущал времени, несмотря на то, что дома у него на столе всегда стояли еда и часы. Даже жажды не чувствовал. Как-то на работе упал в обморок.

Прибывший врач определил, что у главного конструктора организм обезвожен. Страха он, видимо, тоже не испытывал, исключая, наверное, единственный случай. Его привезли из шараги на Лубянку, к самому Берии, докладывать о работе. Берия его выслушал и дежурно спросил, есть ли у него какие-либо претензии. – Есть. Меня осудили ни за что, держат в тюрьме… Берия встал из-за стола и пошел к арестанту почему-то не прямо, а по дуге, мимо десятка присутствовавших полковников и генералов. Те напряглись. Наверняка, подумал Бартини, сейчас будет плохо: «А-а-а, тебя взяли, так ты же ещё и не виноват!...» - и почувствовал противный холод в груди. Берия уставился ему в глаза. – Бартини, ты коммунист? – Был. – Мы знаем, что ты не вноват.

Но в какое же ты положение хочешь поставить партию? Предположим, мы тебя сейчас отпустим, что нам скажут враги? Скажут: вы его посадили ни за что и ни за что отпустили!.. Нет, Бартини. Ты сначала сделай машину, и после этого мы тебя не только отпустим как искупившего свою вину, но ещё и орденом наградим. Как-то после войны руководство Минавиапрома переругалось, обсуждая сложный технический вопрос. Спорили, пока слово не взял знаменитый Александр Сергеевич Яковлев: «Что это мы тут шумим? У нас же есть Бартини – вот и поручим проблему ему! Уж если он её не решит, значит, она принципиально нерешаема…» Впоследствии Александра Сергеевича спросили, так ли было дело. И если так, то почему о Бартини мало кто слышал из рядовых граждан? Авиация ведь – дело особое, а потому и интерес публики к ней особый!

Яковлев тогда предложил приехать к нему, чтобы побеседовать спокойно, только предварительно созвониться. Звонили. Несколько раз. Трубку брала вежливая секретарша, спрашивала, кто звонит и откуда. Отходила и, вернувшись, сообщала, что генеральный ещё не приехал. Или уже уехал. Нежелание Яковлева говорить о Бартини, тем более говорить в похвалу, объяснимо тоже примерами. В своих воспоминаниях и в сборнике «Развитие авиационной науки и техники в СССР», вышедшем в 1980 году, он пишет, как в конце войны был поставлен и дважды обсуждался вопрос, не следует ли хороший дальний бомбардировщик Ер-2 переделать в пассажирский экспресс, «приспособить его»? Участники обсуждения, в их числе Яковлев, высказались против: надо не «приспосабливать», а разработать специальный пассажирский. Кто же ещё, кроме Яковлева, обсуждал вопрос о Ер-2, а главное, кто его «поставил»? Оказывается (но об этом в сборнике ни слова), вопрос поставил и предложил обсудить Сталин. Будто не знал, что ещё до войны бомбардировщик Ер-2 был переделан Бартини из рекордной пассажирской «Стали-7». И назывался он сначала ДБ-240. Следовательно, ничего тут не требовалось приспосабливать, надо было просто восстановить, что получилось бы быстрее и дешевле.

Главный маршал авиации А.Е. Голованов также говорил, что лучшим нашим дальним бомбардировщиком в начале войны был бартиниевский ДБ-240, и очень сожалел, что машин этих было мало, штук 300 всего. Да и те быстро исчезли, загубленные непрошенными усовершенствованиями. Причем Яковлев тогда был замом наркома авиапромышленности, то есть наверняка одобрил «усовершенствования». Когда «Сталь-7» (основным конструкционным материалом этого самолета была сталь, а не дюраль) до войны готовилась к рекордному перелету, Бартини как раз арестовали, объявив шпионом Муссолини. Общее собрание в ОКБ, естественно, горячо одобрившее действия Лубянки, потребовало сжечь вредительский самолет. И тогда выступил командир назначенного экипажа Н.П. Шебанов: - Ясно, самолет «вредительский». Но вот ты, Коля, крыльевик, - твое крыло сломается в полете? И ты, Миша, шассист, - когда шасси подвернется, на взлете или при посадке?

И так далее… Все энтузиасты мигом прикусили языки. (Имена здесь, понятно, условные). Тогда «Сталь-7» установила рекорд скорости на огромной по тем временам дальности. По этому случаю в Кремле состоялся приём, как тогда было заведено. Сталину представили и экипаж, и ведущего конструктора. – А кто главный конструктор, почему его здесь нет? (Будто бы и не знал). – Бартини, - выдвинулся Шебанов. – Он арестован. Ворошилов продолжил: - Надо бы отпустить, товарищ Сталин. Уж больно голова хорошая! Сталин – Берии: - У тебя? – Да. – Жив? – Не знаю… - Найти, заставить работать! Бартини в тот же вечер или в ту же ночь лежал в крови на полу в кабинете следователя, почти потеряв сознание. Ещё услышал, как кто-то вызвал «исполнителя», то есть палача. Легонько стукнуло по затылку: - Ну чего рыпаешься? Сейчас здесь будет маленькая дырка, а здесь, - пахнуло по лицу, - всё разворотит… И сознание погасло. Затем почувствовал, как его куда-то несут, везут.

Привезли в подмосковное Болшево, где собирали арестованных крупных оборонщиков. Оттуда, подлечив, - в ЦКБ-29 НКВД, бывшее ОКБ Туполева. Сам Туполев уже был там. Потом и Королева привезли с Колымы. Кстати, Королев называл себя учеником и Туполева, и Бартини. Но учиться у них он начал не в тюрьме, а раньше. Водворенный в шарагу, Бартини принял участие в переделке пассажирской «Стали-7» в дальний бомбардировщик ДБ-240. Он консультировал своих бывших соратников. Его к ним «тайно» возили по ночам. Несмотря на это издевательство, работал на результат. В начале войны Геббельс уверил немцев, что ни один камень не содрогнется в Берлине от постороннего взрыва, потому что советская авиация уничтожена.

Но камни содрогнулись: в первые месяцы Берлин бомбили ильюшинские ДБ-240: летали от самой Москвы и обратно, без промежуточных «аэродромов подскока» и без дозаправок. Хотя и недолго летали… Первым самолетом Бартини, как главного конструктора, был экспериментальный «Сталь-6», типа истребителя. С первых лет советской власти скорости отечественных истребителей иногда подрастали, но ненамного: всего по 10-15 км/ч, и до 1932 года практически не превышали 300 км/ч. Между тем в конце этого периода военные потребовали 450 км/ч – недостижимые, как утверждали в Глававиапроме. Скандал!.. Очередное совещание – на этот раз у Орджоникидзе, в присутствии Ворошилова и Тухачевского.

Сначала выступили промышленники, предъявили расчеты, строгие пересекающиеся графики потребных и располагаемых мощностей моторов. За точкой их пересечения – зона фантастических скоростей, нереальных, как считалось в те годы: выше 300 километров. На дальнейшее же увеличение скорости не хватало имеющихся мощностей моторов. Закончили выступать промышленники. Военные же молчали, как будто смущенно. Тухачевский опустил глаза и сделал вид, что листает какую-то папку. – Товарищ Тухачевский, вам слово! Не молчать же вы здесь собрались! – Да, теперь мы видим: кривые вот… пересекаются… Наука! Но дело в том, что такой самолет уже есть, уже испытан… Почти такой: 430 километров в час!.. А вот и его конструктор, комбриг Бартини Роберт Людвигович, просим любить! – Позор! – вскипел Орджоникидзе. – С глаз долой все эти ваши «секай-пересекай»! Принимаем требование товарища Реввоенсовета (Тухачевского. – Прим.авт.)! …Главным авиаконструктором Бартини назначили по настоянию Тухачевского. Причем вскоре. Был, значит, талантлив. …Летящему самолету сопротивляется встречный воздух, он тормозит машину, давит, в частности, на шасси и на радиатор охлаждения воды, разогретой в моторе.

А Бартини сделал шасси полностью убираемым после взлета и выпускаемым перед посадкой; охлаждение же мотора – безрадиаторным, испарительным. И не на что стало встречному воздуху давить, кроме как на крыльях машины, её фюзеляж и оперение. Сопротивление полету упало – и скорость возросла. В испарительной системе охлаждения вода не просто нагревается в моторе, а испаряется. Пар уходит в щель между двойной обшивкой крыла, там охлаждается, конденсируется, и вода снова подается в двигатель. Работать такому мотору сложнее, жарче, но на то он и рассчитан. И, наконец, машина получилась необычайно легкой, так как Бартини с помощникам сумел объединить в её конструкции точечной сваркой разные типы стали.

Одна сталь требовала электрического удара большой силы, но короткого, другая – слабого, но продленного. Время сварки и её силу разделили: сперва наносили сильный короткий удар, затем силу снижали, время же продлевали. В дело подключили автоматику, так, что даже мастера-сварщики этого не замечали, думали, что режим просто мастерски подобрали: пробовали, пробовали – и нащупали… Примерно с появлением «Стали-6» скорости наших истребителей круто пошли вверх. Бартини же вскоре разработал на этот раз настоящий истребитель «Сталь-8», рассчитанный на ещё боольшую скорость – 630 км/ч. Но строить его – по разным надуманным, по всей видимости – причинам не стали. Обратимся к относительно недавнему прошлому.

В середине 60-х годов Бартини доложил в ЦК КПСС о своем анализе перспектив развития транспорта. Каждое транспортное средство характеризуется рядом показателей: скоростью, дальностью, грузоподъемностью, степенью зависимости от погоды, стоимостью… Бартини математически свел эти показатели каждого средства к трем обощенным, отложил обощенные на осях в обычной системе координат и, отложив длину, ширину и высоту, начертил параллелепипед. Затем на получившихся максимальных величинах начертил максимальный, но гипотетический прямоугольник.

Скорость и дальность такого нереального, но в принципе представимого средства – как у космического корабля, грузоподъемность – как у корабля океанского, зависимость от погоды – не более, чем у тяжелого поезда… И стало очевидно, что реальные прямоугольники, каждый в отдельности и все вместе, в сумме занимают лишь малую часть объема гипотетического. Один получился широким, но плоским, другой – высоким, но тонким… А далее – что максимальную долю объема гипотетического займут экранопланы, аппараты, известные у нас с 1935 года и даже строившиеся, хотя и единицами. Но не обычные экранопланы, а с вертикальными взлетом и посадкой.

До сих пор, уже и в XXI веке, интерес к экранопланам то разгорается, то гаснет – даже к обычным моделям. Что же касается предложенных на том давнем совещании, то о них вообще речи не было. В результате же – их крайне мало. Доклад тот горячо одобрили, особенно почему-то идея понравилась главнокомандующему ВМФ С.Г. Горшкову, и решили действовать. Распределили обязанности ведомств, наметили сроки. Отпустив участников совещания, секретарь ЦК Д.Ф. Устинов попросил Бартини задержаться: - Только, Роберт Людвигович, вы уж, пожалуйста, время от времени напоминайте нам о принятом решении, подталкивайте нас. А то ведь, сами пониманиете, без напоминаний оно заглохнет. Вернувшись на работу, Бартини безнадежно протянул ждавшим его рулон с материалами к докладу: - Эти – в архив, на самую верхнюю полку.

Они едва ли скоро понадобятся… Все же через пару месяцев он спросил министра авиапрома П.В. Дементьева, тоже участника совещания у Устинова, что сдвинулось с тех пор в МАПе. Министр с трудом вспомнил, о чём идет речь, и поманил Бартини к окну: - Ты ведь знаешь, Роберт, меня возит «ЗИМ». Тебя, я знаю, - «Волга». Вон кто-то приехал к нам, вылезает из «Москвича». А вон те, - министр ткнул пальцем в прохожих на улице, - те ездят на собственных … или, кому из них угодно, шлепают пешедралами… Но и хрен с ними! Имевшие дела с Дементьевым догадаются, что пешедралов он припечатает куда крепче. Бартини крепкий язык язык понимал, но пользовался им редко и не при всех. Он и во многом другом отличался от больших начальников.

Например, не открывал в министерстве двери, что называется ногой. Стучался: разрешите? Разрешали, обнаглев, не всегда. Сотрудник авипрома, кавказец, не выдержал такого и наорал, было дело, на замминистра, некоего Михайлова: - Вы что же делаете?! К вам гений приехал, а вы его… Знаете, есть такой глагол: вымирать? На русском он непереходный, а у нас переходный. Вот я вам и скажу по-кавказски: вы здесь Бартини «вымираете»! «Вымирали» Бартини частенько, в том числе и уже освобожденного и снова назначенного главным конструктором. Не в Москве, где он до ареста был уже главным, а в Таганроге. В Москве жить ему ещё 5 лет было запрещено. На «свободе» он спроектировал, в частности, магистральный транспортный Т-117, невиданной вместимости, а размеров – обычных для двухдвигательной машины. Но изобретение мастера осталось лишь в проекте. Кто же загубил Т-117? В те годы бомбардировщики оставались в основном поршневыми – эпоха реактивных только начиналась.

Это было видно и некоторым конструкторам, и крупным военным, но только, к сожалению, не Сталину. Между тем в СССР большими сериями производились очень хорошие поршневые двигатели АШ-73, ставившиеся, в частности, на тяжелые бомбардировщики Ту-4. Жалко было прекращать налаженное производство АШ-73 из-за перехода на реактивные. Поршневым двигателям предстояло долго ещё стоять на транспортных самолетах. Бартини это учел и все рассчитал. Когда опытный Т-117 уже построили процентов на 80, у Сталина состоялось совещание. Доложил ему про Т-117 главком ВВС К.А. Вершинин, упомянув и АШ-73.

Не знал, что генералиссимуса успели предостеречь: мол, Бартини – о ужас! – покушается на моторы, применяется на бомбардировщиках! – Вам что нужнее (Вершинину) – бомбардировщики или транспортники? На «прямой» вопрос Сталина ответ мог быть только абсолютно «прямым»: - Бомбардировщики… Так, в 1948 году ОКБ Бартини в Таганроге закрыли, а опытный Т-117 пустили на металлолом. Бартини же отправили заведовать отделом в Новосибирск, в НИИ. Да вслед ещё присовокупили начальнику этого НИИ устно: - Вы там проследите, чтобы он вам какой-нибудь самолет не нарисовал! Когда у Бартини отнимали ОКБ, что случалось неоднократно, он, по всей видимости, не сильно огорченный, тут же поднимался ввысь – в теорию. Печатался в самых элитных изданиях, вплоть до «Докладов Академии наук СССР». Пописывал он такие работы как Роберто Орос ди Бартини. Видно, не забывал своё баронство. А милостиво сохранявшуюся за ним зарплату почти целиком отдавал на стипендию студентам. Ел он в такие времена в недорогих кафе, рядом с домом. Бывшая его сотрудница, узнав об этом, ахнула и вызвалась ежедневно его обслуживать.

Не тут-то было: - Хватит! Меня 10 лет водили, теперь хочу сам ходить! В одном своем научном труде он предложил формулу для аналитического определения всех так называемых мировых физических констант. Этих констант десятки: скорость, света в пустоте, масса покоя, постоянная Планка… И всё они, бесконечные дроби, то и дело уточнялись, но только опытным путем. Не очень надежно, да и дорого. И получалось, что стройное, прекрасное здание теоретической физики опиралось на недостаточно прочный фундамент. Бартини же предложил формулу, дающую любое число знаков после запятой, чем спровоцировал истерику знаменитого академика: «Не-ет!..» Все остальное – за кадром. А тем временем другой академик, Н.Н. Боголюбов, посоветовал опубликовать работу в рубрике «Письма» в «Журнале экспериментальной и теоретической физике» независимо от строгости её обоснования. И её опубликовали. Резонанс был отменный. Наш Мир мы видим четырехмерным: его длину, ширину и высоту плюс одномерное время, похожее на шнурок, протянутый их прошлого в будущее через настоящее. Бартини же увидел Мир шестимерным, в котором время – трехмерно!

Это и привело к формуле для определения мировых констант, что и разозлило именитых ученых. Однако на «шестимерии» Бартини не остановился. Не знаю, публиковал ли он что-либо про дальнейшее, а устно этим делился. Оказывается, полагал, что Мир имеет бессчетное число измерений; «шестимерие» же – лишь его ближайшее к нам, устойчивое состояние. Из чего следует, что любой из нас может неосознанно, абсолютно ничего не заметив, мгновенно оказаться на любом удалении от Земли, в иной цивилизации. Возможно, в несравненно более развитой, чем наша. А что? Ведь пользуются же математики любым числом измерений. Только знают ли, догадываются ли, откуда у них такая свобода? Но если земной человек может мгновенно и неосознанно оказаться в иной, дальней, несравненно боле развитой цивилизации, значит и тамошний житель может мгновенно оказаться у нас. Да ещё и с поручением от соотечественников. Например, не дать нам вселенски набезобразить, пустить на пыль и себя, и близких, а то и далеких соседей… Пятьдесят один год прожил Бартини в СССР, почти сорок пять из них был главным конструктором. С ним работали тысячи специалистов («с ним», а не « у него» - он неизменно поправлял при таких оговорках), и он работал с ними. Министры, академики, директора, начальники отделов и цехов, рядовые конструкторы, копировщицы, слесари, летчики – ко всем он относился одинаково уважительно, как к коллегам по единому делу. Чем же в таком созвездии отличался именно главный конструктор? Как найти такого человека и вовремя открыть перед ним дорогу, пока он ещё не главный? Рецептов на этот счет, наверное, ещё нет, но есть примеры, вернее, образцы для подражания.

В 1974 году Бартини умер и был похоронен на Введенском кладбище в Москве. Привилегированного Новодевичьего, по-видимому, у кого надо было не заслужил. Надгробную речь по указанию МАПа огласил замминистра Михайлов. Сейчас плита над могилой опасно накренилась: её опора ослабла. Ремонт же считается невозможным из-за тесноты окружающих сооружений. P.S. Незадолго до своего ухода Бартини побывал на вернисаже. Он очень интересовался изобразительным искусством. Сам он часто рисовал то, чего, скорее всего, никто не видел, однако нельзя утверждать, что этого нет, не было и не могло быть. Как-то он набросал карандашом обелиск – виденную им, кажется, в Лондоне египетскую двадцатиметровую Иглу Клеопатру. А потом так прокомментировал свой набросок: «Известный космогонист Джинс, автор одной из популярных гипотез об образовании нашей планетной системы, подсчитал, что если все время существования живой материи на Земле изобразить в масштабе, в виде этой Иглы, а сверху положить мелкую монетку, то в том же масштабе толщина монетки «изобразит» время существования человека на Земле. А если на монету положить ещё и почтовую марку, то её толщина представит так называемый исторический период жизни человечества. Что же тогда останется на долю хотя бы даже и целых исторических глав – инквизиции, татарского ига, эпохи великих географических открытий?.. И уж тем более – на долю отдельного промелькнувшего на Земле создания, какие бы титулы он не носил… Только это, понятно, свидетельствует не о ничтожестве, скажем, Возрождения или императорского Рима, а только об их месте в череде минувших и предстоящих событий. Как и о нашем месте в череде поколений. Но пока мы живы, от нас зависит, станет ли обелиск выше, наступит ли когда-нибудь Золотой век»…

ВОКРУГ СВЕТА. 12/2003

БАРТИНИ

Легенда об авиаконструкторе

Даже его рождение – загадка. По официальной версии, он незаконнорожденный сын Людовико ди Бартини – итальянского графа, жившего в Австро-Венгрии. Святочная история: плод любви графа и служанки младенцем был подкинут преданному садовнику. Графиня усыновила очаровательное дитя, и он вырос в счастливой семье. Одна проблема: никакого рода Бартини в природе не существовало. Впрочем, rакое бы ни было его детство, главное в жизни Роберто Бартини случилось позже: Восточный фронт, плен, из которого он уходит уже после Октябрьской революции коммунистам и сотрудником Иностранного отдела ВЧК, затем-нелегальная работа в Италии. Там Бартини умудряется за два года закончить воздухоплавательный факультет Миланского политехнического института, получить диплом пилота, принять участие в Операции ВЧК, направленной против Савенкова, а заодно и финансировать итальянскую компанию (а, вернее тогдашний МОПР) из средств отечественного наследства. Опять, всё бы хорошо, но, как мы выяснили, наследство Бартини получить не мог - за неимением мифического папы. Не проходят эти суммы и по документам Коминтерна.

Есть данные о том, что настоящая фамилия Роберто - Орожди, а подлинный отец-барон Формах. Но... Всё та же история-Формаха в генеалогическом древе европейских аристократов не существует. Единственный ответ на всю эту несуразицу: у Бартини были очень сильные покровители в Москве, причём прекрасно сознающие, что сам по себе он значит намного больше, чем оперативные задания, которые могли бы быть ему поручены. Эти же покровители готовят ему и легенду, и документы прикрытия. Спустя несколько лет- якобы неминуемый провал, во избежание которого Бартини срочно отзывают в Москву. Напоследок он говорит вещие слова: его "красные" самолёты будут летать быстрее чем "чёрные". Слово - это он, кстати сказать, сдержал.

В 1923 году Роберт Бартини появляется в Советской России и первым делом встречается с заместителем начальника регистрационного управления РККА (позднее - 4-е Разведывательное управление Генштаба Красной Армии, ныне ГРУ) Яном Карловичем Берзиным. Вполне естественная и легко объяснимое вещь: Италия в ту пору лидировала в самолётостроении, и уж кто как не будущий начальник советской военной разведки должен был знать все детали этого дела. Но (очередное "но"!) операции против Савинкова проводил ИНО ВЧК, а Берзин-это уже разведка Красной Армии. Два ведомства, две совершенно разные операции, и на стыке-Бартини. Нет сомнений, что его при этом проверяли, перекрестно, неоднократно, две спецслужбы, тем не менее, несмотря на туман в истории его происхождения, подозрений в двурушничестве никогда не возникало. Почему? Или действительно была "Цепь", как называл свой киносценарий 30-х гг. сам Бартини? Новый провал в биографии.

Вплоть до 1930 г., когда на нашем герое уже форма комбрига РККА, звание по тем временам немаленькое. О причинах его присвоение можно лишь гадать. Мы же просто напомним, что именно в этот тёмный период состоялась экспедиция Н. Рериха к Тибету (при непосредственном кураторстве сотрудника ОГПУ Я. Блюмкина, более известного по делу об убийстве немецкого посла Мирбаха в Москве в 1918 г.). Тогда же была организована экспедиция профессора Барченко на место предполагаемой Гипербореи.
Обе курировал один из руководителей Иностранного отдела (ИНО) ВЧК-ОГПУ Бокий, возможно, непосредственный начальник Роберто Бартини и большой любитель оккультных наук. Для товарища Бокия они, впрочем, носили скорее практический интерес: какой же разведчик не захочет владеть приёмами чтения и передачи мыслей на расстоянии, а заодно и контролировать целые массы людей. Для этих целей и была создана совершенно секретная лаборатория энергетики в Москве руководимая А.Барченко.

А когда он был обвинён в антисоветской деятельности, вместе с ним по делу "масонской контрреволюционной террористической организации "Единое трудовое братство" были привлечены такие асы советской внешнеполитической разведки, как Бокий. Организовано было это "братство" аккурат в момент появления в России Р. Бартини... Впрочем, посадили его в 1938 г. совершенно по другой статье. И оказался он в одной "шараге" вместе с А.Н. Туполевым. Тот предлагает ему побыстрее выстроить "103-ю модель"- будущий легендарный Ту-2. Мол, сделаем - и освободят. Бартини отказался. В отличие от "туполевцев", которые действительно вышли на волю, он требовал свое конструкторское бюро и реализации собственного проекта. В итоге отсидел (или знал заранее, что отсидит?) все свои десять лет. В "шараге" в общем-то было не так уж всё плохо. Бериевские подручные знали, что делали: хорошая кормёжка, относительно нормальный быт, проверки, обещание свободы после завершения работы над проектами. И полная изоляция от внешнего мира. В общем, все условия, чтобы, ни на что не отвлекаясь, решать поставленные "отцом и гением" задачи. Сделал дело-выходи на волю, получай Сталинскую, машину, дачу, возвращайся к семье, наконец. Не сделал-сиди дальше.

И Бартини сидел. Поскольку не верил (или знал?) что его всё равно не выпустят. Знал? Возможно. Его провидческий талант фактически задокументирован: когда Ту-2 был ещё в чертежах, он предсказал что скорость нового самолёта будет на 100 км/час меньше расчётной. И не ошибся: прекрасные двигатели АМ-37 к моменту серийного выпуска бомбардировщика сняли с производства, вооружение усилили, И предсказание Бартини сбылось. Это подтверждают многие-в отличие от других проявлений его паранормальных способностей, достоверных доказательств которым нет. Вот только один общепризнанный довод: все знакомые конструктора в один голос упоминают его дар точно указывать магазины, где по состоянию на данную секунду продаётся хороший коньяк. Уже одного этого немало, согласитесь! Впрочем, период 30-х мы опустили. А между тем тогда (как, кстати, и потом) его самолёты опережали время лет на шесть-семь. 1930 г.: точка: пассажирский "Сталь-6" выдает свыше 420 км/час-эта скорость более чем на 60 км превышает возможности истребителей "И-15" того же года выпуска или "CR-32" времён войны в Испании.

1933 г.: Экспериментальный истребитель, скорость 630 км/ч. А это уже почти предел для винтомоторных поршневых машин, достигнутые лишь 12 лет спустя. Наконец, 1940 г.: "Ер-2" (ДБ-240). Дальний тяжёлый бомбардировщик, единственная машина конструктора, пошедшая в серию. Индекс "Ер" ей присвоили в честь заместителя-Ершакова, поскольку сам Бартини тогда уже числился "итальянским шпионом", да и вообще называть что-либо именно иностранным именем в Советской России было по меньшей мере непатриотично. И по дальности полёта, и по скорости "Ер-2" превосходил широко известный "Пе-8", при этом обходясь всего лишь двумя моторами вместо пяти. После войны эту супермашину как бы забыли: мол, стратегические налёты-дело союзников, наше-тактическая авиация... Да и Бартини всё ещё сидел. И разрабатывал совершенно уникальный для своего времени проект сверхзвукового реактивного истребителя типа "летающее крыло" с двухкилевым оперением.

Напомним, это конец 40-х годов. А с конца семидесятых именно это двухкиливое оперение в сочетании с интегрированными с корпусом крыльями стало неотъемлемой частью современных самолётов (МиГ-29, МиГ-25/31, Су-27/30, F-15, F-22, JSF...) Это то, что достоверно известно о Бартини. А вот история, к которой он был, по крайней мере, причастен. История загадочная от начала до конца. В 1935-1936 гг. в Военно-воздушной инженерной академии им.Н.Е. Жуковского была создана группа под руководством профессора С. Козлова по созданию невидимого в полном смысле этого слова самолета. В качестве базы была выбрана легкая авиетка-моноплан АИР-3 со скоростью не более 160 км/час. И вроде бы обшивку на ней заменили прозрачным пластиком типа целлулоида оргстекла "родоид", покрытого изнутри зеркальной амальгамой, то ли зеркально полированной нержавейкой. Работы со сталью до конца не довели, пластик на больших скоростях быстро тускнел так что свойство невидимости пропадало бы. Потому, мол, работы и прикрыли. Но, во-первых, полного эффекта невидимости все эти меры создать явно не могли, а, по словам очевидцев, самолёт из поля зрения исчезал целиком, был слышен только шум мотора. Во-вторых невидимость достигалась только в момент двигателя-на земле он выглядел обычным, уже успевшим состариться небесным трудягой. Старомодные расчалки, подкосы, две кабины козырьками...

Вот только обшивка ярко блестела, что по тем временам было достаточно необычно. Но стоило вырваться синим струям выхлопов из мотора - и самолёт исчезал. Такое, поверьте, никаким целлулоидом не объяснишь. Никаких документов о тех разработках не сохранилась (или они всё ещё засекречены). Поэтому стали рождаться гипотезы: то ли выхлопы из двигателя-это некий аэрозоль, усиливающий эффект невидимости, то ли движущийся блестящий самолётик был подобен сверкающему шарику в руках опытного магнетизёра, вызывающего состояние массового гипноза у зрителей... Всё так. Но вот что интересно: десять лет назад в АН СССР был представлен доклад оптические аналогии в релятивистской механики и нелинейная электродинамика", а описывалась в нём модель не много ни мало пятимерной оптики. Авторы зек Ю.Румер и авиаконструктор-зек Р.Бартини.

Но вернёмся в ноябрь 1937 г., к тому, возможно, первому и последнему, хоть и удачному испытанию. Руководил им некто Дунаев, имени и отчества его никто не знал, да и никаких следов его в истории больше не сохранилось. До его приезда на штатной авиабазе по-генеральски отделанную комнату поставили лучшую мебель, натянули дорогие шторы (яркого света Дунаев избегал, глаза его всегда были чуть прищурены. Он привёз с собой картины. Странные - в наше время их бы отнесли жанру мистической фантастики. Маленькое тусклое окно, неизвестные пейзажи... Вид у Дунаева был, мягко говоря, неухоженным: потертое кожаное пальто, набитые рассыпавшимся "Беломором" карманы. Но на шее белая косынка, заколотая большим прозрачным камушком. Вообще же Бартини на редкость спокойно относился к тому что его опережающие время машины не шли в серию. Дескать, нет и не надо. Свой единственный серийный "Ер-2" он, похоже, буквально вымучил в шараге. А будь он на воле, все ограничилось бы эскизными разработками, отрицательными отзывами коллег ("ишь на что замахнулся!"), ответным махом руки и новыми идеями. А уж идей у Бартини было предостаточно.

Сразу после создания атомной бомбы встал вопрос о неё носителе, способном достичь североамериканского континента. Ракеты тогда до него ещё не дотягивались, поэтому поначалу решено было сделать ставку на бомбардировщики. Представленных проектов было несколько, но самолёт Бартини выделялся особенно ярко - будто взят из будущих "Звёздных войн" Лукаса. Ни на что не похожий сверхзвуковой красавец с мегатонной крылатой ракетой над с фюзеляжем и ещё одной бомбой под ним, тогдашним средством ПВО он был бы попросту недоступен. Однако, как всегда, проект конструктора остался лишь на бумаге да в моделях. Слишком уж намного он замахнулся. В серию пошёл, уж извините, дубоватый, но простой, надёжный и дешёвый Ту-95. Летает он до сих пор, на его гражданском аналоге Ту-114 Никита Хрущёв совершил свое первое трансатлантическое турне, а заодно и поставил крест на авиации в пользу ракетной техники. Возможно, это было и правильное решение-слишком дорогостоящих программ развития стратегических вооружений по всем направлениям СССР вряд ли бы тогда потянул. А для Бартини, возможно, это была как гора с плеч. Что же касается аналогов бомбардировщика Бартини, то они появились лишь лет 10-15 спустя: Ту-144, "сотка" ОКБ Сухого, американские "Хастлер" и "Валькирия". Серийные образцы (Ту-160 и В-1В) строились уже начиная с конца 70-х. Итого временной лаг в 20 лет. По крайней мере настолько Бартини предвосхищал грядущее. Вернёмся к околонаучной фантастики-а вдруг и она невидимой цепью связана с реальностью? В 1959 г. в США гибнет физик и журналист М. Джессуп. Его Перу принадлежат первые упоминания о "Филодельфийском эксперименте", впоследствии лёгшие в основу множества книг и художественных фильмов-такого множества, что возникают опасения, не было ли это компрометацией изложенных у Джессупа фактов. А суть их проста: будто бы В 1943 г. американцы телепортировали с Восточного побережья на Западное целый эсминец со всей командой. Кто-то из экипажа погиб, кто-то оказался в другом времени, да и вообще всё это очень напоминает современную фольклористику о встречах с НЛО и о Бермудском треугольнике. Если бы не одна деталь: именно В 1943 г., когда "Манхэттенский проект" по созданию атомной бомбы был в самом разгаре, А. Эйнштейн (одержимый в то время идеей создания теории единого поля) вдруг направляется научным консультантом в ВМС США. И занимался он при этом якобы (в том числе и на базе подвергшегося эксперименту злосчастного эсминца "Элдридж") электромагнитной защитой кораблей от мин и торпед. К чему бы это? Гениальный физик-теоретик - и какие-то жестянки, какие-то сугубо локальные задачи, с какими справился были любой мало-мальски грамотный и толковый инженер? А в это время той же проблемой "размагничивания корпуса в кораблей" занимался на Чёрном море И.В. Курчатов. Странное совпадение по времени, странное несоответствие выполненных работ наградам (звание академика И.В. Курчатов получил именно за те исследования, а не за атомную бомбу)... Так не повторил ли он "Филадельфийский эксперимент", только без жертв-или с жертвами, списанными на войну? Снова вопрос: а где же наш герой, сидящий в "шараге" под названием "Остехбюро 29"? Сидит. Думает. Дружит со Сциллардом-братом того Сцилларда, который стал одним из основоположников "Манхэттенского проекта". Дружит с Ю. Румером, знакомым Эйнштейна и, безусловно, талантливейшим физиком. С.П. Королев-сокамерник Бартини, а И.В. Курчатов-друг его... Закон судьбы-талантливые люди пересекаются. Где бы ни было: в камере, в пивной, на кладбище... И, похоже, само название единственного киносценария Бартини "Цепь" куда значительнее самого текста. С моделью пятимерной Вселенной сейчас как-то уже свыклись. Не все её признают, но сама возможность существования ещё одного мира, параллельного нам, уже не кажется абсурдной. Р. Бартини предложил идею шестимерного мира. Три пространственные координаты и три временные. В итоге-не один параллельный мир, а бесчисленное множество. Опережающих, опаздывающих и просто иных. Бредовая идея? Но 1950 г. соображения зека Бартини поддержал президент АН СССР С.И. Вавилов и готовил их публикацию и обсуждение в институте физических проблем. А в 1982 г. уже после смерти конструктора, о них вспомнил и развил академик М.А. Марков, секретарь секции общей физики и астрономии АН СССР. Так кто же он был, Бартини Роберт Людвигович, 1897-1974? Опередивший своё время авиаконструктор? Гениальный физик-самоучка? Пришелец из иных миров? Или просто Художник с большой буквы? Похоже, мы этого никогда не узнаем, да и архивы его пропали с тем же оттенком тайны, с каким жил он сам. Он жил среди нас-это единственное, в чём мы уверены. Стоит ли догадываться об остальном?

 ЖУРНАЛ НЕПРИДУМАННЫХ ИСТОРИЙ. 01/2004

БАРТИНИ

Факты из жизни

Булгаков и Бартини. Существует версия, что Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» использовал конструкторские проекты Бартини. Так, например, Маргарита парит над морем на летающей лодке. А директор варьете Римский, размышляя о том, как мог Степа Лиходеев оказаться в Ялте, представил аэроплан, летающий со скоростью 600 км/час — как раз такой самолет в 1932 году начал проектировать Бартини. Известно, что Бартини был одержим поиском единого решения проблемы времени и пространства. Он был сторонником отсутствия таких категорий, как прошлое, настоящее и будущее, и полагал, что это одно и то же. Вспомним у Булгакова, как Коровьев «растворился в воздухе», приоткрыв при этом технологию данного чуда: «Тем, кто хорошо знаком с пятым измерением, ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов».
Авторитет Бартини. Известный авиаконструктор, любимец Сталина Александр Яковлев однажды сказал: «Что это мы тут шумим? У нас же есть Бартини — вот и поручим проблему ему! Уж если он ее не решит, значит, она принципиально нерешаема…»
Философ. Как-то Бартини спросил у будущего генерального конструктора ОКБ «Сухой» Михаила Симонова, может ли одна отстающая система догнать ушедшую далеко вперед другую? Речь шла о США и СССР. Симонов признался, что в подобное не верит. Бартини же сказал: «А если бежать наперерез?!»
Фантазер. Некоторые сослуживцы Бартини утверждают, что он не умел делать элементарных математических расчетов в своих проектах. Зато сядет за стол, часа на два-три погрузится в какие-то свои мысли, словно медитируя, а потом встанет и начинает рисовать самолеты. Жизнелюб. Какое Бартини оставил после себя потомство, в точности неизвестно. Въехал в СССР он с гражданской женой словенкой Ольгой Лукашевич. Потом была Елизавета Шведская в Москве — бабушка Олега Гэровича. В Таганроге у него появилась еще одна семья, там сейчас проживает его сын Владимир. А в завещании Роберт Людвигович упоминает еще одну женщину. Сколько было неупомянутых — сейчас уже не скажет никто.
Литератор. После смерти Бартини был обнаружен его автобиографический киносценарий на 300 машинописных страниц в трех экземплярах под названием «Цепь». И хотя с литературной точки зрения специалисты признали его сырым, написан он весьма профессионально.
Заканчивается он такими словами: «Пройдут века… В серебряном тумане никто больше не помнит даже имя моё. Тогда я вернусь…»

С. Емельянов. РОДИНА. 04/2015

БАРТИНИ Роберт

«МИРЫ БАРТИНИ»

Советский авиаконструктор Роберт Бартини – человек-загадка. До сих пор непонятно, кем он был на самом деле: опередившим время авиаконструктором, гениальным физиком-самоучкой или пришельцем из иных миров? А может, просто Художником с большой буквы? Наверное уже никто не ответит на эти вопросы – архивы Бартини исчезли так же таинственно, как таинственно жил он сам… Биография Бартини запутана с самого начала. По официальной версии, Роберт был незаконнорожденным сыном иальянского графа, вице-губернатора австрийской провинции Фиуме Людовико Орос ди Бартини.

Младенца якобы подкинули графскому садовнику, и однажды графиня, гуляя по саду заметила очаровательного малыша, влюбилась в него и усыновила. Мальчик вырос в счастливой семье без всяких забот и хлопот. Сказка? Не то слово!.. Сам же Роберт придерживался иной версии: будто он – законный сын барона Формаха… Только неувязочка: ни рода Бартини, ни рода Формаха никогда не существовало. Подтверждение тому – каталог европейских аристократов «Кто есть кто», в котором ни о том ни о другом – ни слова. В общем, тайна, покрытая мраком… Роберт знал несколько языков, увлекался спортом, физикой и математикой, неплохо рисовал и писал стихи. Но главной его страстью была авиация. Однажды он увидел показательные выступления одного из первых русских летчиков – и пропал навеки. Отец подарил юноше аэроплан, нанял тренера…

Когда полыхала Первая мировая война, Роберт успел окончить гимназию и поступить в офицерскую школу. Он был мобилизован в армию и попал на Буковину как раз в тот момент, когда войска Брусилова совершали свой знаменитый прорыв. Бартини был захвачен в плен и отправлен в лагерь военнопленных на Дальнем Востоке. За несколько лен плена выучил русский язык и проникся идеями социализма. В итоге на родину вернулся другим человеком – убежденным коммунистом. Не стал жить на всем готовом в имении отца, а отправился в Милан, где обитал в ночлежках, работал на заводе и заочно учился в политехническом институте на воздухоплавательном факультете.

В 1921 году вступил в ряды компартии Италии и начал финансировать итальянских коммунистов из средств, доставшихся от отца. Все бы хорошо, но только позднее выяснилось, что эти деньги никак не проходили по документам Комитерна. Странно? Ещё бы. Но чем дальше, тем больше странностей. В 1923 году молодой коммунист оказывается в… Советском Союзе. По официальной версии, Бартини спасался от преследований фашистов. Но каким образом ему удалось бежать из Италии – вопрос. Зато известно другое: в Москве он сразу предстал перед заместителем начальника Разведуправления Красной армии Яном Берзиным… Далеко не каждому перебежчику выпадала подобная честь. Наверняка у Бартини были очень сильные покровители в Москве, а задания, которые он выполнял на родине, не ограничивались одним лишь финансированием местных коммунистов.

Кроме того, такой интерес к Бартини мог быть вызван ещё и его немалыми инженерными способностями. В общем, дело тёмное… Чем занимался Бартини до 1930 года – новая тайна. Опять же официальная версия сообщает, что наш герой служил на опытном заводе в Москве, возглавлял авиацию Черноморского флота в Севастополе и даже начал заниматься конструкторской деятельностью, но ни одного документа, подтверждающего эту информацию, нет. Так или иначе, Бартини назначают главным конструктором КБ НИИ Гражданского флота, где под его чутким руководством был разработан проект 40-тонного морского двухлодочного бомбардировщика МТБ.

Самолетов такого веса в то время ещё не существовало в мировой практике. Надо сказать, всем проектам Бартини была присуща одна особенность: они были смелыми, оригинальными и новаторскими. Вероятно, именно из-за этого многие из них так и остались лишь на бумаге. В бюро Бартини родились дальний арктический разведчик «Дар», который мог садиться на лед и воду, экспериментальный самолет «Сталь-6», при разработке которого Роберт впервые вместо деревянной обшивки применил стальную, что значительно увеличило скорость корабля: он выдавал свыше 420 км/ч, что было на 60 км больше, чем у иностранных истребителей того же года выпуска.

Кроме того, Бартини первым догадался сделать шасси полностью убираемым после взлета и выпускаемым перед посадкой, охлаждение же мотора – безрадиаторным, испарительным. В 1936 году на Международной выставке в Париже экспонировался советский скоростной самолет «Сталь-7» с летными характеристиками, превышающими все мировые рекорды. Но Бапртини пошел ещё дальше и вскоре разработал истребитель «Сталь-8», рассчитанный на ещё большую скорость – 630 км/ч. Однако строить его по разным причинам не стали. В 1938 году, на взлете карьеры, Бартини арестовали. Ему было предъявлено обвинение в связях с Тухачевским, а также в шпионаже в пользу Муссолини (от режима которого он когда-то бежал!). Как раз в тот момент, когда в Кремле шел торжественный прием по случаю успешного завершения испытаний самолета «Сталь-7», его создателя пытали в подвалах Лубянки.

Бартини получил 10 лет лагерей и 5 – «поражения в правах». Но ему повезло (если, конечно, это можно назвать везением): он попал в так называемую шарагу. В подобных спецтюрьмах были собраны лучшие кадры страны, трудившиеся над разработкой техники под надежным присмотром НКВД. Бартини оказался в одной шараге с Сергеем Королевым и Андреем Туполевым. Там, в Таганроге, он разработал совершенно уникальный для своего времени проект сверхзвукового реактивного истребителя типа «летающее крыло» с двухкилевым оперением – такое оперение вкупе с интегрированным корпусом стало неотъемлемой частью самолетов только с конца 1970-х годов… Свой срок Бартини отмотал полностью. В начале 1950-х годов его отослали в Новосибирск, где в Институте аэродинамики Сибирского отделения АН СССР он работал над моделью межконтинентального бомбардировщика. И только после полной реабилитации вернулся в Москву в 1956 году, где возглавил КБ в Люберцах.

Всего он создал более 10 экспериментальных и опытных самолетов, но эти заслуги были отмечены не слишком щедро, лишь в 1967 году конструктору вручили орден Ленина. В 1950-х годах астрофизик Николай Козырев, занимаясь исследованием времени, пришел к выводу, что время обладает особыми физическими свойствами, например плотностью, и способно отражаться от алюминизированных зеркальных поверхностей. Сегодня про зеркала Козырева слышали, пожалуй, многие. Но мало кто в курсе, что свойства времени интересовали и Бартини. Более того, он пришел к выводу о шестимерности пространства. И это при том, что модель пятимерной Вселенной еле-еле прижилась: далеко не все согласны, что существует ещё один мир, параллельный нам. А у Бартини – три пространственные координаты и три временные.

В итоге – не один параллельный мир, а бесчисленное множество. Согласно Бартини, при таком подходе возникает возможность говорить о взаимных переходах пространственных и временных измерений Вселенной. То есть при определённых условиях возможно путешествовать во времени, используя перемещения в пространстве и, наоборот, перемещаться в пространстве, используя ход времени… Безумная идея? Тем не менее в 1950 году разработки Бартини поддержали некоторые видные ученые, впрочем, на том дело и кончилось… Несмотря на любовь к авиации, именно эту работу, а не самолетостроение он считал главным делом своей жизни и приходил в отчаяние от того, что не может всего себя посвятить ей…

Последние годы жизни Роберт Бартини жил один. Нет, у него была семья – жена, сын и даже внуки. Все как положено. Но жить под одной крышей с ним было невозможно: он был невыносим в быту… Одиночество тяготило его, и иногда у него ночевали знакомые. Но злодейка-смерть пришла к Бартини тогда, когда он оказался один. Его нашли мертвым в собственной ванной лишь два дня спустя…

Любовь Дьячкова. ВЕЛИКИЕ и ЗАБЫТЫЕ. Архивы XX века

БАРТИНИ

Тайна шести измерений.

Почему засекретили разработки советского гения

Какие измерения открыл гениальный авиаконструктор, учитель Сергея Королёва и почему он стал прообразом Воланда из книги Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". «У меня есть три «нет»: нет чувства страха, нет чувства боли и нет чувства голода»,-так говорил о себе советский авиаконструктор и физик-теоретик Роберт Людвигович. Гений, променявший Италию на огромную, холодную Россию, он владел пятью иностранными языками, играл на нескольких музыкальных инструментах, прекрасно рисовал и писал стихи. О его научных разработках до сих пор известно немного-одни всё ещё засекречены. Этот человек не просто опередил свою время,- он сам жил словно вне времени и видел наше четырехмерное пространство со стороны.Именно с него писал своего Воланда Михаил Булгаков.

Внешность Бартини действительно была экзотической: смуглый брюнет, красавец, чёрные изломанные брови, но главное-глаза! Глаза мистика, гипнотизёра- из-за редкой болезни у Бартини никогда не сужались зрачки, поэтому он предпочитал полумрак и не любил солнечный свет. Бартини был рождён вне брака. В 1897 году и подброшен своему отцу-знатному итальянцу барону Людовику Оросди, который официально признал сына и дал ему блестящее образование. Мальчик был имбидекстром-свободно владел обеими руками, удивлял родных тонкими знаниями психологии, проводил много времени подаренный отцом обсерватории, А в 16 лет уже летал на аэроплане. Во время Первой Мировой войны, будучи 19-летним юношей, Бартини в порыве патриотизма ушёл на фронт, попал в плен к русским во время Брусиловского прорыва и оказался в лагере под Хабаровском. В Италию он вернулся, проникнувшись большевистскими идеями «равенства и братства», вступил в компартию и экстерном окончил воздухоплавательный факультет Миланского политехнического института.

В 1923 году после фашистского переворота Бартини уехал в СССР-страна навсегда стала его родиной. Он прожил в Советском Союзе больше 40-ка лет и в конце жизни считал себя русским. «Клетки человеческого тела полностью обновляются каждые 10-15 лет, а значит, во мне давно не осталось ни одной итальянской молекулы»,- считал он. На научно-опытном аэродроме ВВС (ныне Чкаловский) он прошёл путь от лаборанта до начальника отдела ЦКБ, а в 1930 году в звании комбрига был уволен после того, как сам подал записку о бесперспективности создания объединений, подобных ЦКБ. Тогда талантливого конструктора взял под своё крыло маршал Тухачевский. Бартини стал главным конструктором НИИ Гражданского Воздушного Флота СССР. Уже через два года он спроектировал самолёт «Сталь-6», на котором был поставлен мировой рекорд скорости-420 км/ч. НИИ планировал пустить самолёт в серию, но проект был прикрыт из-за «несоответствия тематики гражданского института». Это не обескуражило конструкторы-вскоре появился проект пассажирского самолёта «Сталь-7» с крылом «обратная чайка», который привёл в восторг посетителей международной выставки в Париже в 1936 году. В 1935 году прошли испытания первого в мире самолёта-невидимки.

Опытный образец был сделан из прозрачного родоида, а специальная установка, распыляющая голубоватый дым давала эффект невидимости-самолёт сливался с небом. Но сам Бартини уже находился под наблюдением НКВД. Офицеров комитета настораживал сам факт работы иностранца в советском конструкторском бюро. Во время «Большой чистки» в 1938 году Бартини арестовали. По одной версии-ему вменяли в вину знакомство с Тухачевским, по другой-арестовали как лишнего и агента Муссолини. Конструктора обвинили в шпионаже в пользу Муссолини и дали 10 лет лагерей. По иронии судьбы гений оказался единственным из конструкторов, который отсидел весь срок «от звонка до звонка». В заключении продолжал работать в «шаражке», проектировал транспортно-десантные самолёты, бомбардировщики, сверх-звуковые истребители и перехватчики. Многие разработки гения остались на бумаге-не было технологий для производства.

По сути, он опережал время чуть ли не на 100 лет. В 1942 году Бартини разработал первый реактивный самолёт, скорость которого должна была составить 2400 км/час. Проект не оценили. Непривычная конструкция без винтов вызывала недоверие, не было ни специалистов, ни технологий для его реализации. На свободу Бартини вышел в 1948 году. После смерти Сталина был реабилитирован и до конца жизни продолжил конструировать летательные аппараты. Это он первый скомпоновал два двигателя «тандемом» на одном крыле так, что прирост тяги винтов составил 30%. А в 1952 году создал проект сверхзвукового самолёта с оживальным крылом Т-203 и сконструировал летающую лодку-бомбардировщик, которая могла вертикально взлетать с поверхности моря и дозаправляться с авианосцев или с подводных лодок. Также он разработал фюзеляж для транспортного самолёта «Т-117», развернул для этого двухэтажный корпус на 90° и получив широкий грузовой люк. Самолёт вмещал 80 десантников или 60 раненыхна носилках или 60 пассажиров и мог улететь на 7200 км. Это Бартини в 1961 году представил проект сверхзвукового самолёта-разведчика с ядерным двигателем. А в 1974 году предложил оснащать авианосцы подводными крыльями, чтобы корабли развивали скорость в 700 км/час и самолёты могли спокойно садиться на них.

Удивительно, но итальянский гений был словно проклят-из 60-ти проектов в жизнь были воплощены единицы. Но и этого хватило, чтобы ему присвоили Ленинскую премию. И несмотря на то, что в мире нет ни одного самолёта, на борту которого были бы написаны первые буквы фамилии Бартини, его считали своим учителем создатели ракетно-космической техники Сергей Королёв и генеральный конструктор ОКБ им. Сухова Михаил Симонов. Сам Бартини не унывал,- ведь он не считал конструкторскую деятельность главной. Большую часть времени он посвящал теоретической физике, считая, что возникновение новых идей можно математически спрогнозировать и рассчитать, и занимался разработкой методов прогнозирования. Учёный много размышлял над устройство мира, и пришёл к выводу, что физические параметры тел напрямую связаны с параметрами времени.

Вселенная имеет шесть измерений, из которых три-это пространственные координаты, а ещё три-это измерение времени, которое не является прямолинейным. По Бартини настоящее, прошлое и будущее не просто существуют одновременно- у времени тоже есть поперечные координаты, что свидетельствует о полной гармонии Вселенной. По Бартини каждый объект во Вселенной является шестимерным комплексным образованием и равен множеству протяжённостей в пространстве и во времени. При этом становятся возможными взаимные изменения измерений объекта, а сам объект теоретически может перемещаться в пространстве, путешествия по времени, и-путешествовать во времени, перемещаясь в пространстве. Кроме этого, Бартини математически обосновал существование не только разных геометрий (так Неэвклидова геометрия значительно отличается от геометрии Эвклида), но и существование разных физик. Его труды были настолько сложны для восприятия современниками, что некоторые статьи даже вызвали скандал: советские учёные подозревали, что их разыгрывают. Сам Бартини не относился к исследованиям всерьёз.

Однажды он сказал конструктору Михаилу Симонову: «Чтобы догнать далеко ушедшую вперёд страну, не надо бежать ей вслед, надо бежать наперерез». Увы, здоровье гения было подорвано лагерями и тремя инфарктами. 6 декабря 1974 года Бартини нашли мёртвым в квартире на Кутузовском проспекте-сдало сердце. Три с половиной месяца специалисты особого отдела Министерства авиационной промышленности изучали бумаги учёного, а затем собрали архив в коробки и увезли. Где он сейчас находится-неизвестно. Найденное в столе завещание было коротким: «Извлеките из моей жизни урок». Была найдена и автобиографическая повесть, заканчивающаяся словами: «Пройдут века... В серебряном тумане никто больше не помнит даже имя моё. Тогда я вернусь».

СМИ: LIFE (ЛАЙФ) Майя Новик 11/01/2020

БАРТИНИ Роберт

«Приказано бомбить Берлин»

Шел третий месяц Великой Отечественной войны. Красная армия отступала по всему фронту, уже были оставлены Белоруссия и почти все Прибалтийские республики. На шестой день войны был потерян Минск, осажденным оставался Таллин. 22 июля 1941 года немецкая авиация совершила первый налет на советскую столицу, за ним последовали другие. В Москве жаждали отмщения, был необходим ответный удар. Сталин требовал бомбить Берлин любой ценой. Но советские бомбардировщики не могли дотянуться до немецкой столицы и вернуться на свои аэродромы. Выход предложил главком ВФМ адмирал Кузнецов.

Балтийский флот ещё удерживал эстонский остров Эзель с аэродромом, на котором базировались дальние бомбардировщики ДБ-3. Расчеты показали, что эти машины при полной заправке баков и с бомбовой нагрузкой до 500 кг, вылетев с Эзеля, способны долететь до Берлина и вернуться на свою территорию. 26 июля адмирал Кузнецов вместе с командующим морской авиацией Жаворонковым на встрече у Сталина предложил провести бомбардировки Берлина силами авиации Балтийского флота. 27 июля 1-му минноторпедному авиационному полку ВВС Балтийского флота под командованием полковника Преображенского был передан личный приказ Сталина: произвести бомбовый удар по Берлину. Вечером 7 августа 1941 года 12 тядело рагруженных ДБ-3Ф взлетели с аэродрома Кагул на острове Эзель и взяли курс на Берлин. Командовал операцией полковник Преображенский, заштурмовал фрагманского самолета он возглавлял первую группу бомбардировщиков. Вторую группу вел капитан Гречишников, третью – капитан Ефремов. На случай, если до Берлина по каким-либо причинам не удастся дотянуть, летчикам были заданы запасные цели: Кенингсберг и Штеттин.

На подступах к Берлину немцы приняли советские самолеты за свои, сбившиеся с пути. Огня не открывали, лучами своих прожекторов предлагали сесть на один из ближайших аэродромов. Загипнотизированные геббельсовской пропагандой о разгроме советской авиации дежурные наблюдательных постов пришли в себя только тогда, когда на улицах Берлина начали рваться бомбы. Там возникла полная неразбериха. Воспользовавшись этим, бомбардировщики, освободившиеся от смертоносного груза, легли на обратный курс. В том историческом полете, в ночь с 7 на 8 августа 1941 года, над Берлином побывало пять самолетов группы, возглавляемой Преображенским. Остальные отбомбились по германскому городу-порту Штеттину. Обратный путь оказался наиболее опасной фазой всей операции: приходилось отбиваться от своих истребителей И-16, принявших своих за врага. И всё же сложнейшая операция была проведена почти без потерь. Только один самолет, дважды обстрелянный зенитками советской ПВО, потерпел аварию уже над своей территорией. Очень довольный результатами первого рейда на Берлин, Сталин сказал Кузнецову: «Ваши морские летчики достойны самых больших похвал. Они первыми по воздуху проложили путь на Берлин. Этот факт имеет историческое значение».

Конечно, проведенный налет носил главным образом пропагандистский характер. Не оказав какого-либо влияния на ход боевых действий на фронтах, он тем не менее имел определённое психологическое воздействие на противника – немецкие бюргеры, может быть, впервые задумались о возможном возмездии. Поблекло хвастливое заявление главкома гитлеровской авиации Германа Геринга: «Ни одна бомба никогда не упадет на столицу рейха!» 8 августа немецкое радио передало полностью лживое сообщение: «В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации, в количестве 150 самолетов, пытались бомбить нашу столицу. Из прорвавшихся к городу 15 самолетов 9 сбито». Незамедлительно последовал ответ Би-би-си: «Германское сообщение о бомбежке Берлина интересно и загадочно, так как 7-8 августа английская авиация над Берлином не летала». Следующий удар по Берлину Сталин решил нанести более мощной силой: были задействованы тяжелые бомбардировщики ТБ-7 и ЕР-2. В бой были брошены два полка, воображённые этими машинами.

На разработку операции Сталин дал всего два дня. Для выполнения налета были выбраны 12 наиболее надежных и болеспособных ТБ-7 и 28 Ер-2. 10 августа отобранные самолеты перелетели на аэродром Пушкин под Ленинградом. Здесь после очередной ревизии состояния машин количество отобранных уменьшилось до 10 ТБ-7 и 16 Ер-2. Отведенные сроки на организацию операции были явно недостаточными. Отсюда поспешность в действиях штаба ВВС во главе с командующим ВВС генералом Жигаревым. Многие экипажи не имели необходимых навыков взлета на полностью загруженных машинах, но только с полной загрузкой бомб и топлива имело смысл лететь на Берлин. Проведенные расчёты показали, что ТБ-7, оснащенные дизельными двигателями, с бомбовой нагрузкой 4 000 кг, могли обеспечить полет на заданную дальность со сбросом бомб в середине маршрута и благополучно вернуться на базу. Секретность задания была такова, что ПВО Ленинграда и Балтфлота об этой акции ВВС ничего не знали.

К тому же ни зенитчики, ни строевые летчики-истребители, как правило, не имели представления о новых бомбардировщиках советских ВВС. Учитывая это, незнакомые ТБ-7 и Ер-2 запросто могли стать для них целями, тем более, что по своим очертаниям четырехмоторный ТБ-7 очень напоминал немецкий FW-200 «Кондор». На ознакомление с новым аэродромом в Пушкине у экипажей было всего несколько часов. Уже вечером того же дня бомбардировщики начали разбегаться по полосе. Сразу же один из Ер-2 не уложился в длину местной взлетно-посадочной полосы и, выскочив за её пределы, снес шасси. Затем у нескольких машин отказали двигатели. После такого лихого начала Жигарев приостановил операцию. В результате на Берлин ушла лишь десятка бомбардировщиков. Возглавлял её один из первой семерки Героев Советского Союза известный полярный летчик Водопьянов.

В отличие от первого налета, на этот раз неудачи преследовали наших летчиков на всех этапах операции. В основном это были отказы двигателей, а также атаки собственных истребителей и зенитчиков. Долететь до Берлина и отбомбиться удалось лишь шести машинам. Один самолет пропал без вести, одному пришлось сбросить свой груз в 370 км от Берлина, после чего с двумя отказавшими двигателями он с трудом дотянул до своей территории. Ещё один ТБ-7 на обратном пути над побережьем Балтики грамотно обстреляли наши зенитчики, добившись прямого попадания. Пилоту удалось посадить самолет на брюхо, при этом основательно разбив его. А одного из тех, кто добрался до Берлина, на обратном пути сбил свой истребитель. Экипаж бомбардировщика спасся на парашютах. При вынужденной посадке другого ТБ-7 на территории Финляндии пять членов экипажа погибли, остальные при попытке перейти линию фронта и пробраться к своим были взяты в плен.

Самолет Водопьянова вскоре после взлета был атакован своими истребителями, но до Берлина всё же дошел и отбомбился. Над Германией он попал под зенитный огонь, был поврежден, затем выполнил вынужденную посадку на территории оккупированной Эстонии. Самолет был разбит, но экипаж уцелел. Да дня пробирались летчики к своим. Вероятно, спасло их то, что вторым пилотом в экипаже был эстонец Пусеп, родившийся в Сибири, но не забывший родной язык. Это и помогло им уцелеть. В целом результаты налета на Берлин были удручающие, за это кто-то должен был ответить. И виновником неудач был назначен Водопьянов… А налеты на Берлин повторялись еще не раз. Последняя попытка была сделана 5 сентября. Всего за десять налетов было сброшено 311 бомб. Когда был оставлен Таллин, полеты с островов стали невозможны. Потом до 1945 года советские самолеты Берлин не бомбили. Но это с избытком компенсировали ковровые бомбардировки, методично выполняемые англо-американской авиацией.

Константин Шандецкий. СЕКРЕТЫ И АРХИВЫ.№5.2017

БАРТИНИ Роберт

«Космическая эра»

Когда главный конструктор [С.П. Королев] спросил у Хрущева, почему срезаны ассигнования на его проекты, тот грубо отрезал: «Не одному тебе кормиться от шмотка сала, другим тоже надо дать пожевать!» Конкуренты-ракетчики Челомей и Янгель тоже хотели вырваться вперед. Но история доказала: крупных конструкторов много, а великий – один… Тучи сгущались. В декабре 1965-го обстановка накалилась до предела. У Королева захотели отобрать «Союз» и передать уже почти готовый корабль на другое предприятие. Очевидцы вспоминали, как «больно было смотреть на этого волевого, бесстрашного человека, задавленного обстоятельствами».

Измученный, приходя домой, он в запале бросал: «Я уйду, больше не могу». Жена отвечала: «Ты же не сможешь без своих железок». Королев грустно соглашался и продолжал бороться. Но силы таяли. Его заместитель Василий Мишин прямо говорил, что, если б Королев не умер, его бы сняли. Начальство, создавая невыносимую обстановку для работы, похоже, мечтало избавиться от талантливого конструктора. Многолетняя работа-борьба подорвала здоровье Сергея Павловича. Таблетки «на ходу» уже не помогали, его не раз увозила скорая. В конце концов поставили диагноз «кровоточащий полип в прямой кишке» и назначили операцию, которую должен был делать министр здравоохранения академик Борис Петровский.

В январе 1966-го Сергей Павлович лег в Кремлевскую больницу. Уходя из дома, суеверный Королев долго искал в карманах заветную двушку по копеечке, не нашел и расстроился. …Политика – вещь аморальная. Неугодных всегда устраняли и будут устранять. В свое время Сталин отослал Фрунзе на операционный стол, с которого тот уже не встал. Как знать, может, и с Королевым произошло нечто подобное? Тем более погубить больного человека очень просто: достаточно проявить халатность… Королева перед операцией толком не обследовали, не сделали кардиограмму. А ведь у него была мерцательная аритмия. Впрочем, у людей такого ранга, работающих на износ под жестоким прессингом, хорошего сердца быть не может. Да и возраст… Возможно, с точки зрения хирургии вмешательство предстояло пустяковое – подумаешь, какой-то полип… Но ведь любому хирургу известно, какие бывают неожиданности.

Тем более Петровский, не затребовавший, в свою очередь, ЭКГ, знал, что оперирует не простого смертного. Или уже «простого»? Недаром в день операции отсутствовали главный хирург кремлевки и его замы. Номенклатурным врачам, похоже, было известно, что Королевым не очень-то дорожат наверху. …Маленькой операции не получилось. Из-за сильного кровотечения пришлось вскрывать брюшную полость. Когда перед Петровским «разверзлась» большая злокачественная опухоль, он срочно вызвал академика Вишневского – на подмогу. Пока два корифея колдовали над опухолью, анестезиологи творили чудеса с помощью «древней» наркозной аппаратуры.

Неужели в самой кремлевке не нашлось первоклассной? Была, но не в этой операционной, предназначенной для простых операций. К тому же для большой операции просто не хватало наркоза… В результате Королеву пришлось давать препараты, расслабляющие мыщцы и одновременно останавливающие самостоятельное дыхание. Нужно было срочно делать интубацию – вводить в гортань через рот специальную трубку для осуществления искусственной вентиляции легких. И тут выяснилось, что интубационная трубка не входит через рот! Вот что писал по этому поводу знаменитый космический журналист и писатель Ярослав Голованов, автор лучшей на сегодняшний день биографии Королева: «…У Королева была короткая шея, но только на операционном столе выяснилось, что интубационная трубка не входит через рот… - Королев скрывал, что у него короткая шея, - объяснял мне Петровский. - ?! – А главное – он скрывал, что у него были сломаны челюсти. Оперируя людей, прошедших ужасы репрессий… я довольно часто сталкивался с этим явлением. У меня нет никаких сомнений, что во время допросов в 1938 году Королеву сломали челюсти.

Это обстоятельство и заставило нас сделать ему трахеотомию – разрез на горле, чтобы вставить трубку…» Едва Королев начал отходить от наркоза, у него остановилось сердце, прямые уколы адреналина не помогли… После вскрытия патологоанатом сказал: «Вообще не понятно, как он жил с таким сердцем». Смерть главного конструктора подвела черту под нашими большими победами в космосе. Конечно, существовали и объективные причины: космическая гонка надрывала экономику страны. Королев ушел из жизни, когда интерес к освоению космоса уже пошел на убыль. Недаром его друг и соратник академик Пилюгин сказал: «Вовремя Серега умер!» Но Сергею Павловичу была дарована ещё одна, уже посмертная победа. При жизни ему не удавались мягкие посадки аппаратов на Луну: станции разбивались. «Выпишусь из больницы – и на космодром», - говорил он, собираясь на запуск очередного «лунника». Через три недели после смерти главного конструктора «Луна-9» совершила первую мягкую посадку. Подтвердилась гипотеза Королева, утверждавшего: Луна твердая, а не рыхлая.

Ирина Громова. СЕКРЕТЫ И АРХИВЫ. №5. 2017

БАРТИНИ Роберт

«Красный барон»

В августе 1939 года в СССР был установлен мировой рекорд, узнав о котором, было поражено всё международное авиационное сообщество: пассажирский самолёт беспосадочно пролетел 5000 километров со средней скоростью 405 километров в час. Так быстро тогда не летали даже истребители! По случаю нового достижения социалистической науки и техники в Кремле был устроен торжественный приём для экипажа и конструкторов машины-рекордсмена. Подойдя к создателям чудо-самолёта, Сталин поинтересовался, кто среди них главный. Возникла неловкая пауза.
-Он арестован, - выдавил один из инженеров.
Вождь обернулся к стоящему за спиной наркому внутренних дел.
- У тебя?
- Да.
- Жив?
- Не знаю.
- Найди. Пусть работает.
Человек, о котором шла речь, в тот вечер корчился в луже крови на полу в кабинете следователя… В 1900 году донна Паола, жена барона Людовико Ороса ди Бартини, вице-губернатора провинции Фиуме и одного из видных вельмож Австро-Венгерской империи, решила взять на воспитание трехлетнего Роберто, приемного сына садовника, темной ночью подброшенного в садовую беседку. Желая хоть что-то узнать о происхождении своего будущего воспитанника, баронесса наняла детектива.

Тот честно отработал выплаченный гонорар, но на доклад о результатах расследования прибыл явно смущенным: выяснилось, что отцом мальчика является… сам барон Людовико! Так мальчик обрел настоящего отца и искренне полюбившую его приёмную мать. К услугам юного Роберто с ранних лет были прекрасная библиотека, фехтовальный зал, двухмачтовая яхта, домашняя обсерватория с выписанным из Германии цейсовским телескопом. В 1912 году он впервые поднялся в воздух – в кабине самолета русского пилота Харитона Славороссова, выступавшего в Южной Европе с показательными полётами. А в следующем, на шестнадцатилетние, отец подарил юноше собственный аэроплан и нанял инструктора, обучившего молодого барона азам летного мастерства. Вообще Роберто был необычайно одарен: отлично рисовал, причём как правой, так и левой рукой, с лёгкостью освоил пять европейских языков, недурно музицировал на фортепиано, успешно выступал на соревнованиях по плаванию.

И неизвестно,кем бы он стал, не начнись Первая мировая война. После окончания в 1916 году офицерской школы барон ди Бартини оказался на Восточном фронте, в Буковине, где и произошла история, изменившая всю его дальнейшую жизнь. Один из сослуживцев Роберто ударил солдата за то, что тот недостаточно лихо приветствовал его. Рядовой не сдержался и ответил. В тот же день он был повешен. После этого между бароном и офицером, по чьей вине был казнён человек, произошла весьма эмоциональная словесная перепалка. Оба аристократа выхватили револьверы. Бартини успел выстрелить первым… Из тюрьмы, где он ожидал приговора военно-полевого суда, Роберто спасли русские. Начался знаменитый Брусиловский прорыв, и лейтенант австро-венгерской армии вместе с 417 тысячами своих соплеменников оказался в плену.

Потом была бесконечная дорога на восток и лагерь под Хабаровском, где Бартини провёл долгих четыре года. Очевидно, там он и заразился большевистскими идеями. Поскольку, вернувшись на родину в 1920-м, полностью отказался от покровительства отца, а после его смерти – от баснословного наследства в 10 миллионов долларов. Осев в Милане, пошел работать на завод «Изотта-Фраскини», где трудился разнорабочим, разметчиком, шофером. Одновременно экстерном закончил авиационное отделение Миланского политехнического института. В начале 1922 года барон получил диплом авиационного инженера, а чуть ранее – членский билет Итальянской коммунистической партии, которой и передал отцовские миллионы. По решению ЦК ИКП юношу включили в состав боевой группы, которая должна была сорвать покушение на лидеров советской делегации, прибывающих на международную Генуэзскую конференцию. Теракт готовили боевики Бориса Савинкова и князя Феликса Юсупова. С последним барон Роберто ди Бартини познакомился, используя свой аристократический титул и связи в итальянском высшем свете. И вскоре мастерская по производству взрывчатки, замаскированная под парфюмерный магазин, при загадочных обстоятельствах взлетела на воздух. А подробная информация о планах белоэмигрантов появилась в нескольких итальянских газетах. 15 человек, в том числе и Савинков, были арестованы полицией.

После прихода Муссолини к власти в Италии, Бартини, как один из самых активных членов боевой организации ИКП, был заочно приговорен фашистами к двадцати годам тюрьмы. Потому летом 1923-го в Коминтерне приняли решение тайно переправить его в Советский Союз. Предполагалось, что на некоторое время. Оказалось – на всю оставшуюся жизнь… В Москве Роберта Людвиговича (так его стали называть) встречали член исполкома Коминтерна Антонио Грамши и один из руководителей советской военной разведки Ян Берзин. И тому, и другому нужны были свежие сведения о белоэмигрантских ячейках в странах Европы, где побывал итальянец. Но советским разведчиком барон не стал. Судьба уготовила ему другой путь.

В сентябре 1923 года Бартини, как дипломированного авиаинженера, зачислили лаборантом в штат Научно-опытного аэродрома на Ходынке. Потом повысили до эксперта технического бюро. Оценив уровень подготовки иностранного специалиста, его перевели в Управление ВВС Черноморского флота. Здесь в Севастополе, начав инженером-механиком авиаминоносной эскадры, он быстро дослужился до старшего инспектора по эксплуатации материальной части, то есть всех боевых самолётов авиации Черноморского флота. И в 1927-м – в тридцать один год! – на петлицах итальянца появились ромбы комбрига РККА (по-современному – генерал-майора). Через год Бартини привлекают к подготовке трансконтинентального перелета. Экипажу самолета АНТ-4 «Страна Советов» в составе пилотов С.А. Шестакова и Ф.Е. Болотова, штурмана Б.В. Стерлигова и бартмеханика Д.В. Фуфаева предстояло преодолеть 21 242 километра (из них 7950 над водой) по маршруту Москва-Омск-Хабаровск-Петропавловск-Камчатский-остров Атту-Сиэтл-Сан-Франциско-Нью-Йорк. Общее техническое руководство перелетом было возложено на В.М. Туполева, морской частью руководил Бартини. Полёт завершился триумфально, и Роберт Людвигович получил свои первые советские награды: легковой автомобиль М-1 и грамоту ВЦИК. Вскоре после этого комбрига перевели в Москву и назначили членом Научно-технического комитета ВВС РККА.

Работая здесь, Бартини подготовил свои первые проекты гидросамолётов, в частности, 40-тонного МБТ-2 (морского тяжелого бомбардировщика), установившего впоследствии шесть мировых рекордов по дальности полета над морем и грузоподъемности. После этого итальянец оказался в Опытно-производственном отделе (ОПО), занимавшемся морским самолетостроением, который возглавлял выдающийся авиаконструктор Д.П.Григорович. Коллегами Роберта Людвиговича оказались молодые и тогда ещё мало кому известные инженеры С.П. Королёв, С.А. Лавочкин, И.П. Остославский, И.А. Берлин, И.В. Четвериков. Через какое-то время Бартини стало тесно в пределах одной лишь «морской» тематики, и он переключился на разработку экспериментального истребителя. Но тут ему неожиданно пришлось совмещать конструкторскую работу с административной деятельностью. В 1928 году Д.П. Григорович был арестован по пресловутому «делу Промпартии», и во главе ОПО поставили «красного барона». Под его руководством за два года было разработано несколько удачных проектов, которые впоследствии были использованы при создании гидросамолетов МБР-2 (морской ближний разведчик), МДР-3 (морской дальний разведчик) и МК-1 (морской крейсер), более известный как АНТ-22. В марте 1930 года конструкторскую группу Бартини влили в состав ЦКБ – 39, что было принято итальянцем в штыки. Он ещё не до конца понял особенности жизни и творчества в СССР, поэтому смело отправил докладную записку в ЦК ВКП (б). В ней он попытался объяснить людям, облечённым властью, но далеким от самолетостроения всю бессмысленность «коллективизации» в конструировании крылатых машин. Итог был закономерен: группу Бартини распустили, а самого «шибко умного» барона уволили. Впрочем, безработным он был недолго.

Уже через месяц один из руководителей Гражданского воздушного флота А.З.Гольцман по рекомендации замнаркома обороны М.Н. Тухачевского и начальника ВВС РККА Я.Алксниса поставил Роберта Людвиговича во главе конструкторского отдела НИИ ГВФ. Позднее Бартини стал главным конструктором небольшого КБ, образованного на заводе опытных конструкций ГВФ, и одновременно начальником научно-опытного аэродрома. Хотя боевые машины не входили в компетенцию гражданского института, итальянцу разрешили закончить разработку и построить опытный образец экспериментального истребителя. Машина появилась на свет под названием «Сталь-6». И в 1933 году, когда лучшие модели истребителей летали со скоростью 300-320 км/ч, преодолела порог в 420 км/ч. Окрылённый, Бартини начал на базе рекордной машины проектировать истребитель «Сталь-8», способный, по расчётам конструктора, развить скорость в 630 км/ч. И это в середине 30-х годов ХХ века. Но в конце 1934-го проект закрыли как… не соответствующий тематике гражданского НИИ. Удручённый итальянец между делом разработал уникальный по тем временам самолёт ДАР – дальний арктический разведчик, способный садиться на лёд, снег, воду и грунтовые аэродромы.

В конце 1936 года эта машина экспонировалась на Международной выставке в Париже, но почему-то не привлекла внимание специалистов. А в августе 1939-го именно она прошла расстояние в 5000 километров с рекордной скоростью в 405 км/ч, оставив бы за хвостом любой из истребителей того времени, окажись он рядом. О том, что его детище стало мировой сенсацией, узнал спустя какое-то время и Бартини. Его перестали избивать на допросах, перевели в тюремный лазарет, стали лучше кормить… «Красный барон» был арестован 14 февраля 1938 года. Обвинения против него выдвинули по тем временам стандартные и одновременно чудовищные в своей нелепости – знакомство с врагом народа бывшим маршалом Тухачевским, шпионаж в пользу фашистской Италии и подгонка диверсий на авиазаводе, где Роберт Людвигович был главным конструктором. Решением «особой тройки» Бартини был приговорён к 10 годам лишения свободы с последующим пятилетним ограничением в правах.

В системе НКВД к этому времени уже существовали «закрытые КБ» - особые тюрьмы, в которых арестованные конструкторы продолжали творить уникальную авиационную и другую технику. Итальянец оказался в одной из таких «шарашек», ЦКБ-29. И тут судьба опять сыграла с ним злую шутку: поначалу Бартини трудился в группе А.Н.Туполева и принимал участие в проектировании бомбардировщика Ту-2. Но потом, по своей же просьбе, был переведён в «бюро 101», где создавался перспективный реактивный истребитель. «Двойка» Туполева поднялась в воздух в начале 1941-го, «вывезя» на свободу всех своих создателей. Бартини же, как и остальных сотрудников «сто первого», выпустили лишь в 1947 году… Но это будет много позже.

Пока же водворённый за колючую проволоку комбриг принял деятельное участие в переделке своей пассажирской рекордсменки «Сталь-7» в дальний бомбардировщик, получивший в проекте обозначение ДБ-240. Прямо из тюремной камеры он консультировал оставшихся на свободе коллег. Когда же присутствие Роберта Людвиговича требовалось непосредственно за чертёжной доской, его по ночам в закрытой машине доставляли в КБ и с рассветом отвозили обратно в «шарагу». После нескольких месяцев такой работы советские ВВС получили уникальный по своим боевым возможностям скоростной дальний бомбардировщик, который стал называться… Ер-2.

Случай курьезный в истории самолетостроения: машине дали имя не её создателя, а одного из инженеров и парторга конструкторского бюро генерала В.Г.Ермолаева, номинально возглавившего коллектив после ареста Бартини. Остаётся добавить, что всего было построено около 400 бомбардировщиков Ер-2. В августе-сентябре 1941 года именно они вместе с ильюшинскими ДБ-3 Ф (Ил-4) бомбили Берлин с балтийского острова Эзель (Саарема). А потом летали самостоятельно по более протяженному маршруту – с подмосковных аэродромов без промежуточных посадок и дозаправок… С приближением немецких войск к Москве ЦКБ-29 вместе со всеми трудившимися в нем заключенными эвакуировали в Омск.

Вскоре там же было создано самостоятельное Опытное конструкторское бюро, которое возглавил Бартини. Главной темой его работ стали сверхзвуковые истребители. До 1943 года в ОКБ были разработаны две машины: «Р» - сверхзвуковой одноместный истребитель типа «летающее крыло» с двухкилевым вертикальным оперением, и «Р-114» - истребитель-перехватчик со стреловидным крылом и четырьмя жидкостно-реактивными двигателями, который должен был развивать невиданную для 40-х годов скорость в 2 М (двухкратно превосходящую скорость звука). По одному описанию этих самолётов видно, насколько мысль Бартини опережала время! Осенью 1943-го Роберт Людвигович получил приказ переключиться на проектирование пассажирских и транспортных машин. Он и тут шел далеко впереди остальных: к середине 1945 года подготовил проекты и рабочие чертежи самолётов Т-107 и Т-108. Первый представлял пассажирский лайнер с двухэтажным герметичным фюзеляжем и трёхкилевым оперением, второй – лёгкий транспортник, так необходимый послевоенному народному хозяйству.

Ни та ни другая модель до заводов не дошли. Следующими детищем Бартини стал магистральный транспортный самолёт Т-117, спроектированный по схеме высокоплана с широким фюзеляжем. Он мог быть первым советским транспортником, способным перевозить грузовики и даже танки. В июле 1946 года была начата постройка гиганта на авиазаводе в Таганроге. Однако через два года сборку готовой на 80% машины прекратили, поскольку Сталин посчитал, что стране более потребны способные нести атомные бомбы стратегические бомбардировщики Ту-4, на оснащение которых и пошли все имевшиеся авиадвигатели с нужными параметрами.

Роберт Людвигович, как это уже бывало не раз, вместо того чтобы впасть в уныние, засел за новый проект, в короткое время сотворив в чертежах супергигант Т-200 – специальный тяжёлый военно-транспортный и десантный самолёт, высокоплан с фюзеляжем большой ёмкости. Проект был утверждён, машину рекомендовали к постройке. Однако и ей не суждено было подняться в небо по совсем уже нелепому стечению обстоятельств. В 1947 году заключённый Бартини и все его «подельники» были выпущены на свободу, в связи с чем ОКБ распустили, а ведущиеся в нём исследовательские темы и конструкторские разработки прекратили финансировать и закрыли.

Все озарения Бартини и его инженерные находки при работе над тяжёлыми транспортными самолётами, проверенные чёткими математическими формулами, впоследствии были использованы в КБ О.К.Антонова. Именно благодаря им на свет появились такие красавцы, как Ан-124 «Руслан» и Ан-225 «Мария». Тогда же, в конце 40-х, Роберт Людвигович со словами: «Что ж, фашист Муссолини в своё время дал мне двадцать лет. А коммунист Сталин – только десять. Так что ещё поработаем», - покинул стены «шараги».

И поскольку он ограничен в правах, а следовательно, не мог жить в столице и большинстве городов европейской части страны, отправился в Новосибирск. Полностью его реабилитировали лишь в 1956 году… В Новосибирске, где в НИИ им.С.А.Чаплыгина он стал главным инженером группы перспективных схем летательных аппаратов, Бартини за год разработал проект межконтинентального бомбардировщика-амфибии А-57 и создаваемого на его основе пассажирского самолёта с расчетной скоростью 2200-2500 км/час.

Первоначально все эти проекты были отклонены, так как заявленные характеристики государственная приемная комиссия посчитала нереальными. Бартини обратился к СП. Королёву с просьбой об экспериментальной проверке своих «фантазий». Королев, в то время трудившийся над ракетной техникой и потому располагавший практически неограниченными возможностями, пошел навстречу итальянцу, которого почитал за смелость конструкторской мысли ещё с конца 1920-х годов.

Инженеры Сергея Павловича создали и «продули» в аэродинамических трубах несколько моделей, выполненных по предложенным Бартини чертежам, составили свыше 40 томов отчётной документации. Вывод восхищённых ракетостроителей был однозначным: самолёт способен достичь заявленной скорости. Другое дело, что для его постройки не хватит ни уровня оснащённости, ни мощностей советской промышленности. Лишь через десять лет аэродинамические расчёты итальянца, чертежи и профили вычисленного им крыла для сверхзвукового полёта были использованы при постройке знаменитого Ту-144…

В апреле 1956 года Роберт Людвигович вернулся в Москву. И, получив назначение в ОКБС Министерства авиационной промышленности, расположенное в Люберцах, сразу включился в работу над совершенствованием А-57, замыслив оснастить свой ещё не воплощённый в металле самолёт… ядерной силовой установкой. Одновременно, проведя исследовательские работы по использованию экранного эффекта для улучшения взлётно-посадочных характеристик летательных аппаратов, Бартини разработал проект крупного самолёта-амфибии вертикального взлёта и посадки, который позволил бы охватить транспортными операциями большую часть планеты, включая самые удалённые уголки мирового океана.

Первым шагом для воплощения в жизнь этой смелой мечты стал небольшой Бе-1, прошедший летные испытания в 1961-1963 годах. Вторым – уникальный во всех отношениях самолет ВВА-14 (вертикально-взлетающая амфибия), разработка которого началась в ноябре 1965-го на Ухтомском вертолётном заводе, а затем была продолжена в ОКБ М.Бериева в Таганроге, куда Роберт Людвигович был переведён из Подмосковья в 1968 г. Через четыре года первая их двух построенных амфибий поднялась в воздух. Говорят, что, увидав её в небе, Бартини не смог сдержать слёз: последний раз он видел летящими спроектированный им самолет тридцать шесть лет назад!

Жить ему оставалось менее двух лет… Этот удивительный человек ушел из жизни в ночь с 4 на 5 декабря 1974 года. Когда два дня спустя его нашли на полу ванной, из крана хлестала вода, на кухне горел газ. По заключению судебно-медицинской экспертизы, ночью Бартини почувствовал себя плохо, встал из-за стола, опрокинув стул, и прошел на кухню. Зажёг газ, стал набирать воду в ванну. Потом, внезапно потеряв сознание, упал навзничь, ударившись головой об косяк.

Но из-за чего ему стало плохо? Этот вопрос так и остался без ответа. Очевидно, он предчувствовал свою смерть: именно в ту ночь барон написал завещание, приложил к нему объемный тщательно заклеенный пакет, который просил запаять в металлический ящик и не вскрывать до 2197 года. Что в нём? Узнать об этом ещё не пришло время… Второй том уфологической «Энциклопедии непознанного» называет этого человека пришельцем, контролирующим на определённом этапе эволюции техническое развитии нашей цивилизации. Что ж, Роберто Орос ди Бартини дал немало поводов думать о нём именно так. Те, кто знал его при жизни, отмечают странную способность барона отвечать на вопрос раньше, чем собеседник успевал его задать. По воспоминаниям коллег, Бартини был абсолютно равнодушен к еде.

Однажды он упал в обморок прямо в кабинете. Вызванный врач констатировал крайнюю степень истощения организма: работая над очередным проектом, Роберт Людвигович не ел и не пил более двух недель! Трудился он тоже не как обычный конструктор. Бартини никогда не вычерчивал свои самолёты, он их… видел! Просидев в странном оцепенении несколько часов кряду, он хватал лист бумаги и начинал рисовать части конструкции или отдельные узлы, записывая в углу конечные технические параметры. Лишь после этого чертёжники его КБ брались за карандаши, инженеры – за расчёты. И конечный результат неизменно совпадал с тем, который предсказывал гений.

Помимо самолётостроения Бартини занимался космогонией, философией, теоретической физикой и разработкой теории технологий, оставив в каждой из этих областей науки заметный след. Показательна одна из прогностических разработок итальянца, сделанная им ещё в середине 30-х годов ХХ века. В ней он свёл все сколько-нибудь значимые характеристики всех видов транспорта в три обобщённых показателя, выстроив на их основе трёхмерный «морфологический ящик», где всё ныне известные средства перемещения заняли ничтожную часть объема. Далее «красный барон» вывел предельную степень совершенства (идеальности) транспорта. Оказалось, что наилучшим соотношением всех характеристик обладают экранолёты с вертикальным взлётом и посадкой. Так был получен ничуть не утративший и поныне своей актуальности прогноз развития транспортных средств.

По мнению американцев, именно благодаря ему СССР на 15-20 лет ушел вперёд по части строительства экранопланов, добившись их немыслимой грузоподъёмности. Есть у Бартини труды и по теоретической физике. В частности, им была создана имеющая достаточное количество сторонников уникальная теория шестимерного мира, в котором время, как и пространство, имеет три измерения. Но и это ещё не всё. Так же, как Дмитрий Иванович Менделеев открыл периодическую таблицу элементов в химии, Роберто Орос ди Бартини открыл периодическую таблицу (матрицу) законов в физике, предсказав и затем выведя на её основе новый закон сохранения – закон сохранения мобильности. Более того, на основе матрицы Бартини в 2005 году группа исследователей открыла новые законы сохранения материи.

Так кем же же он был на самом деле – младенец, подброшенный темной ночью в садовую беседку усадьбы итальянского аристократа, проживший удивительную во всех отношениях жизнь и упокоившийся на Введенском кладбище российской столицы? Очевидно, полная разгадка этой уникальной личности всё ещё находится за пределами нашего понимания…

БРАТИШКА.09/2012

БАРТИНИ

«Чтобы красные самолеты летали быстрее черных…»

Всей своей поразительной жизнью авиаконструктор, физик и философ Роберто Бартини доказал, что родился не в своё время. 30 сентября 1988 года. Аэродром в подмосковном Жуковском. Грузовой вертолет Ми-26 поднимает на тросе легендарную ВВА-14 (вертикально взлетающую амфибию), чтобы перенести в музей Военно-воздушных сил в Монино. Трос не выдерживает, с высоты нескольких десятков метров амфибия падает на землю… Так закончилась жизнь удивительной машины, считавшейся самолетом будущего. Не менее удивительна и трагична судьба её создателя–авиаконструктора, физика, философа Роберта Людвиговича Бартини.

Генеральный конструктор космических кораблей Сергей Павлович Королев называл его своим учителем. НКВД–«личным агентом Муссолини». В биографии Бартини–60 проектов самолетов. Феноменальный успех. И десять лет тюрьмы. – О деде выпущено немало книжек и документальных фильмов,–говорит внук конструктора Олег Бартини,–но даже мы с сыном, работая в архивах России и за рубежом, до сих пор не знаем о нем всей правды.Роберт (тогда он носил фамилию Орожди) родился 14 мая 1897 года в австро-венгерском городе Фиуме (ныне хорватская Риека).

Воспитывался в обеспеченной семье приемного отца, получил прекрасное образование, владел несколькими иностранными языками, отлично рисовал обеими руками, увлекался самолетами, играл на музыкальных инструментах… Живи да радуйся! А он в 1915 году добровольцем вступил в австро-венгерскую армию и отправился на Первую мировую. Попал в плен во время «Брусиловского прорыва». Впервые оказался в России–в лагере военнопленных под Хабаровском. Там заразился идеями социализма… Вернувшись через пять лет на родину, поступил в Миланский политехнический институт. И стал членом компартии, ради которой отказался от многомиллионного наследства.

Его называли Красный барон. В 1923 году, после фашистского переворота Муссолини, соратники-коммунисты направили Роберта Орожди для укрепления воздушного флота Страны Советов. – В ту пору в Берлине был советский разведцентр, который координировал нашу разведку по всей Европе,–Рассказывает Олег Бартини.–Тогда считалось, что всякий сочувствующий иностранец, принимавший наше гражданство, должен был, как старую кожу, оставить за границей всё, вплоть до фамилии. Некий разведчик Петров предлагал Роберту быть Самолетовым, но Роберт настоял на фамилии Бартини. По первым буквам девиза родового герба семейства Орожди: «Bella Avis Rubra Terrorem Infert Nigrae» («Бесстрашная красная птица всегда возьмет верх над черной»).

Карьера его развивалась стремительно. Начав с должности лаборанта Научно-опытного аэродрома на Ходынке, всего через пару лет Бартини становится начальником научно-технического отдела. И уже в 1930 году, с подачи будущего маршала Тухачевского,–главным конструктором НИИ Гражданской авиации.Там Бартини и создал уникальный самолет «Сталь-6», скорость которого почти на 100 (!) километров превышала скорость всех существовавших тогда истребителей. А ещё по его руководством разрабатывался дальний арктический разведчик «ДАР-5», способный преодолеть 5000 километров. А ещё осенью 1935 года он построил 12-местный массажирский самолет «Сталь-7» с крылом «обратная чайка».

В дальнейшем на его базе был изготовлен бомбардировщик ЕР-2 (конструктор Владимир Ермолаев, ученик итальянца)–один из немногих, способный бомбить Берлин, взлетая с подмосковных аэродромов. А ещё Бартини был одержим проектами околозвукового и сверхзвукового истребителей… Но 14 января 1938 года Бартини арестовали. Репрессивная машина, конечно, не могла пройти мимо столь загадочной фигуры: иностранец, работает на секретных проектах, изобретает что-то непонятное и наверняка во вред народному хозяйству… После года в застенках Бартини ожидаемо признался в том, что он агент Муссолини. Одновременно его «Сталь-7» установила мировой рекорд скорости. И на приеме в Кремле Сталин интересуется у экипажа, где же главный конструктор. А узнав, приказывает Берии разрешить итальянцу творить на благо советской страны. Так Роберт оказался в «шарашке» у Туполева, где участвовал в разработке Ту-2. Потом были конструкторские бюро в Омске, Таганроге… Оттрубив в заключении десять лет, от звонка до звонка, Бартини возвращается в Москву.

Обустраивает личную жизнь. Пятеро — Роберт с женой Елизаветой, сын Гэро с супругой и внук Олег—ютятся на одиннадцати квадратах подвальной комнаты в Мерзляковском переулке. —В 1955 году дед обратился в ЦК с просьбой о реабилитации, восстановлении в партии и предоставлении жилья, — рассказывает Олег Гэрович.—И ему дали двухкомнатную квартиру в новом доме (сейчас это Кутузовский проспект, 10), в который селили бывших репрессированных. Местные жители так и звали его—Домом реабилитантов. Так мы много лет и мигрировали между Мерзляками и Кутузовкой. Детские воспоминания о деде у меня сумбурные, но радостные. Всякий раз, когда я приезжал к нему, он рассказывал про самолеты и космические миры. Мы много рисовали, у него были огромные охапки цветных карандашей. Почему-то всегда пили чай с тортом «Сюрприз», в холодильнике их обычно было не меньше полдюжины.

Дед пытался меня научить своему удивительному умению — писать зеркально. Увы… Позднее, когда я учился на физико-химическом факультете в Институте стали, я уже мог с ним серьезно разговаривать и чуть-чуть его понимать. Послевоенная жизнь Бартини протекала между Москвой и Таганрогом, где у него появилась еще одна семья. Многомесячные командировки конструктора — элегантного высокого красавца — вряд ли могли привести к другому житейскому сюжету. Но это не мешало ему творить… В 1961 году конструктор представил проект сверхзвукового дальнего разведчика с ядерной силовой установкой. Власти награждают Роберта орденом Ленина.

Параллельно Бартини замыслил проект крупного самолета-амфибии вертикального взлета и посадки. Чудо-машина позволила бы охватить транспортными операциями большую часть планеты — вечные льды и пустыни, моря и океаны. Но ВВА-14 не пошел в серию: не было налажено производство двигателей для вертикального взлета. Бартини не успокаивается. В сентябре 1974 года он делает очередной сенсационный доклад: предлагает строить авианосцы на подводных крыльях, со скоростью 600−700 км/час — самолеты могли бы садиться на палубу без гашения скорости. Не менее впечатляющими были труды неугомонного итальянца в физике и философии. Бартини создал уникальную теорию шестимерности пространства и времени. «Прошлое, настоящее и будущее — одно и то же, — говорил Бартини. — В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней, и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом».

Подобно тому, как Дмитрий Менделеев открыл периодическую таблицу элементов в химии, Бартини изобрел периодическую таблицу законов в физике. —Знакомые физики по сию пору с благоговением трясут мне руку, — смеется Олег Бартини. — Для них я необыкновенный человек, ведь в моих жилах течет кровь Роберта. Они считают, что он опередил свое время как минимум на век. Когда люди дойдут до осознания его идей, это будет переворот в нашем представлении о жизни во Вселенной. —Олег Гэрович, все признавали, что ваш дед был удивительно прозорливым человеком. Но, пострадав от режима, он свято верил в идеи социализма-коммунизма. Как это объяснить? — Он отвечал так: «Я все это видел, но думал, что просто вижу что-то не так». Он был истинным коммунистом в лучшем смысле этого слова. Ведь идеи коммунизма — свобода, равенство, братство — сами по себе желанны всеми, просто их не сумели воплотить в жизнь. —Некоторые исследователи биографии Бартини считают, что Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите» образ Воланда писал с Роберта. Очень уж много схожих черт… —Могу утвердительно сказать одно: Михаил и Роберт были знакомы. А додумывать можно что угодно. —Очень много таинственного вокруг завещания Бартини.

Говорят, он просил все свои бумаги запаять в цинковый ящик и вскрыть его в 2197 году. Через 300 лет со дня своего рождения. Когда человечество созреет и сумеет воспользоваться его идеями… — Все его завещание составило одну рукописную страницу, в нем фраза: «Извлеките из моей жизни урок». Умер дед 6 декабря 1974 года, в той самой квартире на Кутузовском. Здоровье его было подорвано заключением и тремя инфарктами. Первый раз сердце дало сбой в 1959 году, когда мой отец Гэро погиб на Памире во время схода лавины — он увлекался альпинизмом. Деда нашли в пустой квартире среди гор чертежей и набросков. Но, конечно, ни о каком цинковом ящике в Стране Советов не могло быть и речи. Была создана комиссия по изучению наследства Бартини.

Три с половиной месяца особисты первого отдела Минавиапрома изучали каждую бумажку. Изъяли все, что не должно было появиться в свободном доступе. Я случайно увидел одну бумагу — письмо Брежневу, деду не нравилось, как обстоят дела в нашей авиации. Это посчитали крамолой, и письмо изъяли. Подобных бумаг набралось на несколько коробов. Где сейчас они хранятся: может, на Лубянке, а может, в спецхране… Похоронен Роберто Бартини на Введенском кладбище в Москве. На могильном камне надпись: «В стране Советов он сдержал свою клятву, посвятив всю жизнь тому, чтобы красные самолеты летали быстрее черных». А останки ВВА-14 всё-таки попали в Монино и покоятся в музейных запасниках.

С. Емельянов. РОДИНА. 04/2015

БАРТИНИ

Как закалялась «Сталь-7»

8 октября 1931 года состоялся первый полет пассажирского самолета «Сталь-2». К его разработке имел отношение итальянский авиаконструктор Роберто Бартини, тоже поставивший свой талант на службу Советам. Осенью 1935 года Бартини разрабатывает 12-местный пассажирский самолет «Сталь-7» с крылом «обратная чайка», который демонстрировал на парижской Международной выставке 1936 года, а позднее установил мировой рекорд скорости (405 км/час на дистанции 5000 километров).

Параллельно итальянец спроектировал дальний арктический разведчик (ДАР), который одинаково легко мог садиться на воду и лед. На базе «Стали-7» Бартини начал работы по созданию дальнего бомбардировщика ДБ-240… 14 февраля 1938 года Бартини был арестован, ему предъявлялись обвинения в связи с «врагом народа» маршалом Тухачевским, а также в шпионаже в пользу Муссолини. Приговор–10 лет лишения свободы и пять–«поражения в правах». Заключенный Бартини был отправлен в закрытое ЦКБ-29 тюремного типа. Их в СССР называли «шарашками».

Под руководством А.Н.Туполева активно участвовал в создании нового бомбардировщика Ту-2. Но неугомонному итальянцу хотелось более амбициозных задач. Он попросился в группу заключенного Д.Л.Томашевича (Бюро «101»), которая занималась проектированием истребителя. Это сыграло с ним злую шутку. В 1941 году всех, кто работал с А.Н. Туполевым, освободили. В то время как сотрудники Бюро «101» вышли на волю после войны…

РОДИНА. 03/2015

БАРТИНИ

Аномальные зоны – Чертов квадрат

Выдающийся советский конструктор самолетов и экранопланов, выходец из знатной фамилии итальянских аристократов, коммунист, участник антифашистского движения, Роберт Людвигович Бартини (1897-1974), внес существенный вклад в теоретическую физику и космологию. У него консультировались виднейшие ученые Дубны.

А такой корифей, как академик А.Д. Сахаров, приложил немало сил, чтобы Таблица физических законов, уже известных и подлежащих открытию в будущем, разработанная этим незаурядным инженером, художником, летчиком, была признана в академических кругах. К сожалению, ничего не получилось. Бартини повезло куда меньше, чем Менделееву. Разве что некоторые положения поздних трудов Сахарова, касающиеся теории строения Вселенной, перекликаются с основными постулатами его непризнанного предшественника.

Например, авиаконструктор с математической точки зрения вполне корректно доказал, что мы живем в многомерном мире с числом мерностей не менее шести, причем три из них – измерения времени! Мерностей допускается больше, но никак не меньше, ибо всякое уменьшение их делает Вселенную неустойчивой, и она просто-напросто не может существовать. Чтобы столь заумные материи были ясны любому школяру, Роберт Людвигович приводил такой пример: "Мы трёхмерцы подобны наблюдателем за шахматной партией, глядящие на шахматную доску с ребра. Почему-то некоторые фигуры заходят иногда за другие, которые перемещаются непонятным образом на большие или меньшие расстояния. Для некоторых частностей удаётся что-то понять, но законы и правила игры, а также ход всей партии остаются для нас скрытыми до тех пор, пока мы не сможем посмотреть на доску сверху, поднявшись в другое измерение..." Как свидетельствует А.Д. Сахаров, сам Бартини силой мысли гения легко возносился над обыденной трехмерности. Невероятно, но именно так. Что уж говорить о других многочисленных прозрениях "обрусевшего красного итальянца", если с помощью Таблицы физических законов легко рассчитываются мировые константы, такие, как скорость света в вакууме, постоянно Планка и другие. Бартини также вывел математический закон вселенского социального прогресса, согласно которому коммунистическое будущее человечества неизбежно, но оно так отдалённо, что никто из живущих ныне не представляет, что за формы примут отношения между людьми,-придёт время, человечество выработает эти формы социального равноправия...

Именно авторство "закона туманного коммунизма", как его назвал Берия, стало причиной переноса Роберта Людвиговича из кресла руководителя конструкторского бюро зарешеченную комнату, где он, теперь рядовой специалист, талантливо решал насущные оборонные задачи. И надо отдать должное, И.В. Сталину, который, ознакомившись с обществоведческими работами инженера, не только вызвали его, но и создал все условия для реализации прорывных конструкторских идей. Дневниковые записи мартини не оставляют сомнений в том, что после выхода на свободу у него была встреча и длительная беседа с вождём, в ходе которой он признался, что мысли о социальном, техническом, физических и математических новшествах начали бурлить в его голове после посещения удивительного места неподалёку от Свердловска (ныне Екатеринбург), где довелось побывать, когда отбывал наказание...

После смерти конструктора его домашний архив, куда входили рукописи научно-фантастических романов и дневники, попали в закрытый фонд отдела науки ЦК КПСС. Запрет с доступа к этим интереснейшим материалом сняли совсем недавно. Появилась возможность ознакомиться с теми страницами первоисточника, где речь идёт о давних событиях, кардинально изменивших представление Бартини о мироустройстве, по его словам, благодаря воздействию тавдинского Чёртова квадрата - геопатогенной зоны. -Меня обрадовало неожиданная вылазка на заготовку дополнительного пропитания - грибов и ягод. Когда на подводе приближались к деревням Таборы и Кузнецово, конвойный Стадчиков увидел рядом с заходящим солнцем светло-жёлтые блестящие шары, из-за их близости превосходящие светило размерами,- пишет конструктор, - Я попросил бинокль и не мало удивившись, заметил на поверхности шаров ещё два шара, зелёный и красный. Жёлтые шары, оставив за собой багровые шлейфы, скатились за берёзы.

Зелёный и красный продолжили висеть, выросшие в размерах и различимые теперь невооружённым глазом. Стадчиков согласился пойти в березняк, посмотреть, что там происходит. Идём между деревьев, шурша осенний листвой. Карабкаемся на пригорок. Сквозь густую растительность с трудом продираемся. Нет ничего. Видим прогалину, по причине её крутизны кажущуюся ставшей на дыбы. На ней два ярких, как солнце, шара. И всего-то в десяти метрах от нас. Останавливаемся. Шары взрываются, оставив запах палёной шерсти. Идём к месту взрыва.

Обнаруживаем, что прогалина перепахана рельефом тракторных гусениц. Это абсолютно невозможно из-за крутизны и густых окружающих зарослей! Ну, может, трактора сбросили сверху? И это ещё не всё. Под нашими ногами появляются отверстия. Из них ударяют фонтаны горячей, с запахом сероводорода воды. Типичный гейзеры. Особенно высоки струи, равноудалённые от каждого из нас. Выбросы воды вскоре прекращаются. Отверстие в земле выбрасывают серый дым. Стадчиков чиркает спичкой. Огненный Гейзер вздымается над нами. До лесного пожара не дошло. Поняли, что это опасно, да и пламя погасло само по себе. Стадчиков, он из местных, рассказывает, что это проделки Чёртова квадрата, ручьи и фонтаны которого якобы кочуют, и там, где мы на них наткнулись, их более не встретишь. Гейзеры-говорит Стадчиков- иной раз бьют в высоту до 30 метров. Часто такое случается в морозные зимы.

Летают огненные шары. Из воды, которая «живая», намерзают горки. Люди колют лёд, заготавливают впрок, растапливают. Те, кто пьёт талую воду, не болеют. Меня и это заинтриговало, и то, что камни, опалённые огненными шарами, отмечены углублениями в форме идеальных ромбов. Выходит, шары управляемым, подчинены воле. Берёзы! Мы стояли, прислонившись к ним, когда били гейзеры. Как только всё закончилось, берёзы рассыпались трухой... Пишу по-итальянски, хоть запрещено, но так точнее передается суть феноменальных событий между землёй и небом на земле...

Переводчик относящихся к тридцатым годам дневников Бартини, Москвич Борис Скворцов, обращает внимание на то, что о Тавдинской аномальной зоне во время встречи с ним упоминала болгарская ясновидящая Ванга. Советовала встретиться с живущим в тамошних краях неким всесильным белым магом. Скворцов последовал совету. Магом оказался Владимир Сетович Багракян, общение с которым позволило переводчику «на подсознательном уровне пережить то, что некогда пережил Бартини». Впрочем, вернёмся к выдержкам из дневника конструктора.   -Покинув дивную прогалину, вернулся к повседневности,-пишет Роберт Людвигович,-днём работа, ночами сны, до отказа заполненные информацией, в основном космологической и математической. Это странно и не совсем понятно, потому что прежде я никаких снов не запоминал. Мне казалось, что любые сны недоступны. Теперь сны запоминаются в виде начертанных перед глазами формул. Формулы я, пробудившись, записываю, кручу их, так и этак, играю ими, наслаждаясь интеллектуальной игрой.

Может, это не продукт моего перегруженного сознания, а прямая и обратная связь с мыслящими субстанциями космоса? Тогда что первично? Бог? Но ведь я атеист. Да, всё, что происходит по ночам, столь же загадочно, как близкое соседство солёного и пресного гейзеров там, на поляне... Научно-фантастическую беллетристику Бартини по указанию Сталина дотошно анализировали литературоведы. Один из них, Н.Е. Пивоваров, в 1948 году дал лестный, одновременно провокационный отзыв: "Русский язык автора сочен и афористичен. Содержание - сны наяву на инопланетный берёзовой поляне. Если издать, окажем неоценимую услугу поповщине не идеалистам". Отзыв опасный. У Сталина особое мнение: "Человек, преданный делу. Пусть фантазирует, проектируя самолёты, а публику развлекает на досуге". Что же, выходит, вождь спас инженера вторично? Выходит, так. Во всяком случае, Роберт Людвигович создал немало проектов замечательных машин, опередивших время, не всегда вписывающихся в технологические возможности. Порой его конструкции называют техникой грез. На затравку же-короткая строка из дневника Бартини: "Жизнь моя писалась в тавдинский Чертов квадрат".

А. Володев. НЛО. 12/2005

БАРТИНИ

«Чтобы красные самолеты

летали быстрее черных…»

Всей своей поразительной жизнью авиаконструктор, физик и философ Роберто Бартини доказал, что родился не в своё время. 30 сентября 1988 года. Аэродром в подмосковном Жуковском. Грузовой вертолет Ми-26 поднимает на тросе легендарную ВВА-14 (вертикально взлетающую амфибию), чтобы перенести в музей Военно-воздушных сил в Монино. Трос не выдерживает, с высоты нескольких десятков метров амфибия падает на землю… Так закончилась жизнь удивительной машины, считавшейся самолетом будущего. Не менее удивительна и трагична судьба её создателя–авиаконструктора, физика, философа Роберта Людвиговича Бартини.

Генеральный конструктор космических кораблей Сергей Павлович Королев называл его своим учителем. НКВД–«личным агентом Муссолини». В биографии Бартини–60 проектов самолетов. Феноменальный успех. И десять лет тюрьмы. – О деде выпущено немало книжек и документальных фильмов,–говорит внук конструктора Олег Бартини,–но даже мы с сыном, работая в архивах России и за рубежом, до сих пор не знаем о нем всей правды.Роберт (тогда он носил фамилию Орожди) родился 14 мая 1897 года в австро-венгерском городе Фиуме (ныне хорватская Риека). Воспитывался в обеспеченной семье приемного отца, получил прекрасное образование, владел несколькими иностранными языками, отлично рисовал обеими руками, увлекался самолетами, играл на музыкальных инструментах… Живи да радуйся! А он в 1915 году добровольцем вступил в австро-венгерскую армию и отправился на Первую мировую.

Попал в плен во время «Брусиловского прорыва». Впервые оказался в России–в лагере военнопленных под Хабаровском. Там заразился идеями социализма… Вернувшись через пять лет на родину, поступил в Миланский политехнический институт. И стал членом компартии, ради которой отказался от многомиллионного наследства. Его называли Красный барон. В 1923 году, после фашистского переворота Муссолини, соратники-коммунисты направили Роберта Орожди для укрепления воздушного флота Страны Советов. – В ту пору в Берлине был советский разведцентр, который координировал нашу разведку по всей Европе,–Рассказывает Олег Бартини.

–Тогда считалось, что всякий сочувствующий иностранец, принимавший наше гражданство, должен был, как старую кожу, оставить за границей всё, вплоть до фамилии. Некий разведчик Петров предлагал Роберту быть Самолетовым, но Роберт настоял на фамилии Бартини. По первым буквам девиза родового герба семейства Орожди: «Bella Avis Rubra Terrorem Infert Nigrae» («Бесстрашная красная птица всегда возьмет верх над черной»). Карьера его развивалась стремительно. Начав с должности лаборанта Научно-опытного аэродрома на Ходынке, всего через пару лет Бартини становится начальником научно-технического отдела.

И уже в 1930 году, с подачи будущего маршала Тухачевского,–главным конструктором НИИ Гражданской авиации.Там Бартини и создал уникальный самолет «Сталь-6», скорость которого почти на 100 (!) километров превышала скорость всех существовавших тогда истребителей. А ещё по его руководством разрабатывался дальний арктический разведчик «ДАР-5», способный преодолеть 5000 километров. А ещё осенью 1935 года он построил 12-местный массажирский самолет «Сталь-7» с крылом «обратная чайка». В дальнейшем на его базе был изготовлен бомбардировщик ЕР-2 (конструктор Владимир Ермолаев, ученик итальянца)–один из немногих, способный бомбить Берлин, взлетая с подмосковных аэродромов.

А ещё Бартини был одержим проектами околозвукового и сверхзвукового истребителей… Но 14 января 1938 года Бартини арестовали. Репрессивная машина, конечно, не могла пройти мимо столь загадочной фигуры: иностранец, работает на секретных проектах, изобретает что-то непонятное и наверняка во вред народному хозяйству… После года в застенках Бартини ожидаемо признался в том, что он агент Муссолини. Одновременно его «Сталь-7» установила мировой рекорд скорости. И на приеме в Кремле Сталин интересуется у экипажа, где же главный конструктор. А узнав, приказывает Берии разрешить итальянцу творить на благо советской страны.

Так Роберт оказался в «шарашке» у Туполева, где участвовал в разработке Ту-2. Потом были конструкторские бюро в Омске, Таганроге… Оттрубив в заключении десять лет, от звонка до звонка, Бартини возвращается в Москву. Обустраивает личную жизнь. Пятеро — Роберт с женой Елизаветой, сын Гэро с супругой и внук Олег—ютятся на одиннадцати квадратах подвальной комнаты в Мерзляковском переулке. —В 1955 году дед обратился в ЦК с просьбой о реабилитации, восстановлении в партии и предоставлении жилья, — рассказывает Олег Гэрович.—И ему дали двухкомнатную квартиру в новом доме (сейчас это Кутузовский проспект, 10), в который селили бывших репрессированных. Местные жители так и звали его—Домом реабилитантов.

Так мы много лет и мигрировали между Мерзляками и Кутузовкой. Детские воспоминания о деде у меня сумбурные, но радостные. Всякий раз, когда я приезжал к нему, он рассказывал про самолеты и космические миры. Мы много рисовали, у него были огромные охапки цветных карандашей. Почему-то всегда пили чай с тортом «Сюрприз», в холодильнике их обычно было не меньше полдюжины. Дед пытался меня научить своему удивительному умению — писать зеркально. Увы… Позднее, когда я учился на физико-химическом факультете в Институте стали, я уже мог с ним серьезно разговаривать и чуть-чуть его понимать. Послевоенная жизнь Бартини протекала между Москвой и Таганрогом, где у него появилась еще одна семья. Многомесячные командировки конструктора — элегантного высокого красавца — вряд ли могли привести к другому житейскому сюжету. Но это не мешало ему творить…

В 1961 году конструктор представил проект сверхзвукового дальнего разведчика с ядерной силовой установкой. Власти награждают Роберта орденом Ленина. Параллельно Бартини замыслил проект крупного самолета-амфибии вертикального взлета и посадки. Чудо-машина позволила бы охватить транспортными операциями большую часть планеты — вечные льды и пустыни, моря и океаны. Но ВВА-14 не пошел в серию: не было налажено производство двигателей для вертикального взлета. Бартини не успокаивается. В сентябре 1974 года он делает очередной сенсационный доклад: предлагает строить авианосцы на подводных крыльях, со скоростью 600−700 км/час — самолеты могли бы садиться на палубу без гашения скорости. Не менее впечатляющими были труды неугомонного итальянца в физике и философии. Бартини создал уникальную теорию шестимерности пространства и времени. «Прошлое, настоящее и будущее — одно и то же, — говорил Бартини. — В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней, и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом».

Подобно тому, как Дмитрий Менделеев открыл периодическую таблицу элементов в химии, Бартини изобрел периодическую таблицу законов в физике. —Знакомые физики по сию пору с благоговением трясут мне руку, — смеется Олег Бартини. — Для них я необыкновенный человек, ведь в моих жилах течет кровь Роберта. Они считают, что он опередил свое время как минимум на век. Когда люди дойдут до осознания его идей, это будет переворот в нашем представлении о жизни во Вселенной. —Олег Гэрович, все признавали, что ваш дед был удивительно прозорливым человеком. Но, пострадав от режима, он свято верил в идеи социализма-коммунизма. Как это объяснить? — Он отвечал так: «Я все это видел, но думал, что просто вижу что-то не так». Он был истинным коммунистом в лучшем смысле этого слова. Ведь идеи коммунизма — свобода, равенство, братство — сами по себе желанны всеми, просто их не сумели воплотить в жизнь. —Некоторые исследователи биографии Бартини считают, что Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите» образ Воланда писал с Роберта. Очень уж много схожих черт… —Могу утвердительно сказать одно: Михаил и Роберт были знакомы. А додумывать можно что угодно. —Очень много таинственного вокруг завещания Бартини.

Говорят, он просил все свои бумаги запаять в цинковый ящик и вскрыть его в 2197 году. Через 300 лет со дня своего рождения. Когда человечество созреет и сумеет воспользоваться его идеями… — Все его завещание составило одну рукописную страницу, в нем фраза: «Извлеките из моей жизни урок». Умер дед 6 декабря 1974 года, в той самой квартире на Кутузовском. Здоровье его было подорвано заключением и тремя инфарктами. Первый раз сердце дало сбой в 1959 году, когда мой отец Гэро погиб на Памире во время схода лавины — он увлекался альпинизмом. Деда нашли в пустой квартире среди гор чертежей и набросков.

Но, конечно, ни о каком цинковом ящике в Стране Советов не могло быть и речи. Была создана комиссия по изучению наследства Бартини. Три с половиной месяца особисты первого отдела Минавиапрома изучали каждую бумажку. Изъяли все, что не должно было появиться в свободном доступе. Я случайно увидел одну бумагу — письмо Брежневу, деду не нравилось, как обстоят дела в нашей авиации. Это посчитали крамолой, и письмо изъяли. Подобных бумаг набралось на несколько коробов. Где сейчас они хранятся: может, на Лубянке, а может, в спецхране… Похоронен Роберто Бартини на Введенском кладбище в Москве. На могильном камне надпись: «В стране Советов он сдержал свою клятву, посвятив всю жизнь тому, чтобы красные самолеты летали быстрее черных». А останки ВВА-14 всё-таки попали в Монино и покоятся в музейных запасниках.

С. Емельянов. РОДИНА. 04/2015

БАРТИНИ и ПОНТЕКОРВО

Будучи в 1989 г. впервые в Италии, я познакомился с молодым физиком из Римского университета. Он рассказал мне, что во времена своего студенчества верил в коммунизм и преклонялся перед СССР. "К счастью, - сказал он, - мой отец, будучи фармацевтом, прописал мне хорошее лекарство. Он купил мне туристическую путевку в СССР, и я вылечился. При этом, - добавил он, - процесс излечения начался у меня еще в московском аэропорту". К сожалению, ни Бруно, ни тысячи других верующих не имели возможности принять подобное лекарство.

В связи с этим я хочу рассказать об одном выдающемся человеке, итальянском коммунисте, имя которого мало кому известно в нашей стране (кроме старых авиационных специалистов) и судьбу которого, еще более трагичную, чем у него самого, Бруно очень переживал. Речь идет о Роберто Орос ди Бартини.

В 1962 г. меня вызвал директор ЛТФ Н.Н. Боголюбов и попросил разобрать статью, которая была отвергнута ЖЭТФ с весьма обидной рецензией. "Эту работу, - сказал Н.Н., - дал мне М.В. Келдыш, хорошо знакомый с ее автором по работе в авиационной и космической промышленности. Он просил посмотреть, нельзя ли ее все-таки опубликовать, исправив что-нибудь. У автора тяжелая судьба. Он молодым приехал в Советский Союз, имел большие заслуги в авиации, в 30-е годы посажен в тюрьму, а сейчас снова активно работает. Посмотрите, пожалуйста, эту статью. Может быть, можно ее подправить, и она все-таки подойдет, например, для вновь открывшегося журнала ЯФ. В крайнем случае, я сам представлю ее в "Доклады АН."

Я начал изучать статью, полный сочувствия к ее автору. Статья начиналась так: "Рассмотрим тотальный и поэтому уникальный экземпляр А". Только после долгих усилий мне удалось понять, что под экземпляром А автор подразумевает всю нашу Вселенную.

Для меня было ясно, что ни один физический журнал не примет эту статью ни по ее физическому содержанию, ни по языку, которым она изложена. Я решил ее переделать, изложив так, чтобы было понятно, что утверждает автор. Подготовив новый,"урезанный", текст, я созвонился с автором, чтобы согласовать его. Бартини пригласил меня к себе домой на Кутузовский проспект. Приехав к нему, я увидел обаятельного красивого человека с удивительно обходительной и приятной манерой общения (Бруно рассказывал мне потом, что Бартини происходил из знатной аристократической семьи, с которой порвал, став коммунистом, несмотря на то, что горячо любивший его отец - барон и бывший губернатор Фиуме - был человеком довольно широких и демократических взглядов).
С первых минут я понял, что имею дело с необычайно одаренным во всех отношениях человеком. На стенах квартиры были замечательные картины, а на столах стояли небольшие скульптуры и модели каких-то фантастических самолетов. Все, как я узнал, было выполнено хозяином дома. Бартини очень мягко выразил разочарование моим текстом. Он считал, что я урезал многие его важные мысли, и (несмотря на мои доводы, что в таком виде статью не примет ни один журнал) отстаивал буквально каждое слово.
Бартини, как я понял, работал в Подлипках в известном всем секретном КБ. Однако главным делом своей жизни он считал в тот момент именно обсуждаемую работу и был в отчаянии, что не может ее опубликовать. "Мое "ремесло" (так называл он свой труд в КБ) идет весьма успешно, но главное - это работа, которую мы обсуждаем" - говорил он. В перерывах между обсуждениями, за чаем, который мы пили, не отходя от письменного стола, я старался навести разговор на тему работы Бартини в заключении. Кое-что об этом я слышал от Ю.Б. Румера. Бартини охотно рассказывал: "У нас было три отдела: Туполева, мой и Румера. Румер занимался у нас динамикой - флаттером, и мы были друзьями (вот откуда, подумал я, Бартини приобрел интерес к многомерной Вселенной). В моем отделе работало много известных теперь людей, например, Королев. Будущий директор ЦАГИ у нас был чертежником".

Я не помню сейчас, рассказал ли мне сам Бартини один интересный эпизод из своей жизни, или я услышал его от Бруно. Дело в том, что в "шарашку" неоднократно приезжал сам Берия и, собирая начальников отделов, обсуждал с ними за чаем ход работ и давал новые задания. Видя благожелательное отношение Берии, заключенный Бартини решился обратиться к нему со словами: "Вы знаете, Лаврентий Павлович, ведь я ни в чем не виноват". "Канэчно, знаю, - ответил Берия, - был бы виноват - расстреляли бы. Ничего, сделаешь самолет - получишь Сталинскую премию первой степени и выйдешь на свободу". Сохранивший еще, несмотря ни на что, свою наивность, Бартини недоумевал, какая связь может существовать между самолетом и теми ужасными обвинениями в шпионаже и других грехах, за которые он был осужден. Ведь, будучи на свободе, он мог бы работать быстрее и лучше, создавая свою машину.

Когда более или менее урезанный текст статьи был согласован и послан в ЯФ, я попросил Я.А. Смородинского направить ее на рецензию мне. Я написал вполне объективную рецензию, указал на допустимость выдвинутых гипотез (несмотря на необычность) и рекомендовал опубликовать статью. Одновременно я просил Я.А. в случае отказа от публикации прислать ответ сначала мне, т.к. я боялся, что Бартини не переживет отказа, и помнил обещание Н.Н. Боголюбова представить статью в печать. Когда, несмотря на мою рецензию, редакция ЯФ отклонила статью Бартини, я пошел с ней к Николаю Николаевичу. Он задумался. "Видите ли, если эту статью представлю я - теоретик, может выйти скандал. Лучше, если это сделает экспериментатор, который сможет потом сослаться, что он не специалист. Вот, например, Бруно Максимович как раз недавно избран академиком. Он теперь имеет право сам представить статью в"ДАН".

Я пошел к Бруно. "Не хотелось бы, конечно, мне в качестве первой статьи представлять эту, - сказал он, - но что поделаешь. Бартини надо спасти. Иначе он сойдет с ума". И Бруно представил статью в несколько исправленном виде. (Когда она была опубликована в ДАН, Бруно удивился, что Бартини подписался своим полным именем, сохранив приставку "ди"). Бруно очень переживал судьбу Бартини. "Он попал в Союз совсем молодым человеком. В Италии, даже в компартии, о нем никто не знает, может быть, его помнят только несколько старых людей, например, сенатор Террачини".

После публикации статьи Бартини Бруно имел-таки некоторые неприятности. Во-первых, он получил письма сразу от нескольких "сумасшедших", упрекавших его в том, что он представил украденные у них идеи. Во-вторых, ему позвонили из Отдела науки ЦК КПСС и стали интересоваться, не является ли эта статья розыгрышем. Именно с такой жалобой обратились в указанный орган некоторые математики, посчитавшие оскорблением помещать розыгрыш в журнале, где они печатают свои гениальные работы. (В том, что статья - розыгрыш, начиная с первой фразы, которую я привел выше, они не сомневались. Вымышленной показалась им и необычная фамилия автора, что также было принято за какой-то непонятный элемент розыгрыша). В разговоре с инструктором ЦК Бруно (как делал он обычно в разговоре с остановившим его инспектором ГАИ) перешел на весьма ломаный русский язык и с возмущением отверг предположение, что "Роберт Орос ди Бартини" - вымышленный человек. "Обратитесь в Оборонный отдел ЦК. Там о нем должны знать. Удивительно, что вы не знаете" - сказал он. На том разговор и закончился. Впоследствии я увидел работу Бартини в сборнике по гравитации, изданном К.П. Станюковичем.

Где-то в середине 60-х годов я увидел в "Неделе" статью о Бартини. В ней, в частности, говорилось, что, представляя Бартини научно-техническому Совету, С.П. Королев назвал его своим учителем, а итальянская компартия наградила памятной медалью. Появился указ о награждении Р. Бартини орденом Ленина. Ученики и близкие сотрудники Бартини собирались при поддержке министра авиационной промышленности Дементьева создать музей Бартини. Совершенно случайно мне попалась книжечка И. Чутко "Красные самолеты", в которой люди, близко знавшие и любившие Бартини, излагают историю его жизни и работы. Хочется привести слова генерального конструктора академика О.К. Антонова из предисловия к этой книге: "Роберто Бартини был человек несокрушимой убежденности, человек кристальной души, пламенный интернационалист. ... Твердая убежденность коммуниста в необходимости личного участия в великой борьбе за построение светлого будущего человечества была в течение всей жизни его путеводной звездой. К сожалению, в неплохой книге Я. Голованова о С.П. Королеве только вскользь говорится о Бартини, хотя Королев работал с отделе Бартини и называл его впоследствии своим учителем. Видно, многолетняя привычка писать полуправду сработала и здесь. Ясно ведь, что образ С.П. Королева нисколько бы не потускнел, а только выиграл, если бы было рассказано о настоящем положении Бартини в "шараге" и о том чувстве благодарности, которую, по-видимому, Сергей Павлович к нему впоследствии испытывал.
Я прошу прощения у читателей за то, что в своих воспоминаниях о Понтекорво я так много места уделил истории Р. Бартини. Сделал я это потому, что уверен – Бруно бы это одобрил.

С.С. Герштейн

Статья Андриано Гверра

из итальянской газеты "Унита" от 17 октября 1967 г.

НЕОБЫЧАЙНАЯ ИСТОРИЯ РОБЕРТО ДИ БАРТИНИ

Итальянец - один из крупнейших советских

авиационных конструкторов

Он приехал в СССР в 1923 году, чтобы посвятить свой талант "красной" авиации, которую тогда еще только предстояло создать. Многочисленны рекорды, установленные на его самолетах. Подвергнутый репрессиям в 1937 году, он продолжал работать даже в заключении. Недавно, в связи с 70-летием, он награжден орденом Ленина.

От нашей редакции

Москва, октябрь 1967 г.

Его зовут Роберто Орос Ди Бартини, родился он в Фиуме, 70 лет назад. Невысокого роста, коренастый, сильный, с телосложением рабочего и благороднейшим лицом ученого. В 1923 г, он приехал в Москву из Милана, тайно от итальянских властей, чтобы вместе с другими конструкторами "Дать Крылья"Октябрьской революции. Это образное выражение - не пустая фраза. Бартини стал одним из основателей советской авиации, ученым, одним из маленькой группы "главных конструкторов".

Теперь, спустя сорок четыре года после приезда в Москву молодого фиумца, мы имеем возможность в первый раз рассказать историю коммуниста и ученого, которому довелось быть свидетелем великого интернационального движения, рожденного Октябрем, вплоть до великого скачка к звездам, осуществленного советской наукой.

Но то, что мы вам расскажем, не будет историей вчерашнего дня авиации. Бартини прежде всего конструктор: он всегда занят тем, что стало его работой в СССР. Он оставляет свой рабочий стол только для того, чтобы посвятить себя, за другим рабочим столом, необычному хобби: теории множеств, теории относительности, квантовой теории, расчету измерений времени, размерности скорости света.

Но вопросы физики -- это тайная страсть,"вторая работа". "Сегодня, - говорит он, - можно и нужно посвятить свою жизнь также и проблемам, которые поставили последние открытия физики перед учеными и просто перед людьми, но между 1920 и 194О годами все умы могли служить только вопросам "осмысливания" и "изготовления". Я "делал" самолеты. Это была партийная работа. Вся задача тогда стояла в том, чтобы сделать "красные" самолеты более быстрыми более мощными, чем "черные".

Бартини, как мы увидим, был до конца верен обязательству, которое взял на себя. Его самолеты всегда были оригинальны как по идее, так и по конструкции, как вчера, так и сегодня в течение всей его удивительной жизни, которая фактически началась пятьдесят лет назад, когда,призыв Ленина пробудил сознание миллионов и открыл, новую страницу в истории человечества. Встреча с коммунистами была для Бартини встречей с международным революционным движением. Одной из первых партийных работ была помощь и объединение политических изгнанников, прибывших в Италию из Венгрии после поражения революции, руководимой Бела Куном. Официально он работал в Институте итальянского языка для иностранцев, который находился в Милане, и одновременно в нескольких других местах по найму. Но на самом деле школа была весьма своеобразной: достаточно сказать, что программы были составлены Грамши, Террачини, Греко, Бордига и Репасси.

В те незабываемые годы интернационализм был не просто принципиальной позицией, особенностью коммунистического движении, но так-же и организационным принципом, и новый Интернационал стремился быть не только центром координации и обмена опытом, но чем-то более значительным: своего рода истинной и фактически единой мировой партией, организованной на базе различных "национальных секций". Сегодня, воскрешая в памяти события тех лет, некоторые формулировки, взгляды на будущее, кое-что нам может казаться далеким от жизни, абстрактным; но нельзя забыть то дело, ту "реальную революцию", которая была совершена силами, собравшимися под знаменем Ленина. Революционное движение, каким мы его видим сегодня, шло оттуда, и сегодняшний интернационализм, более зрелый, более осознанный, а также более весомый и более "разумный", который признает национальные различия, освободившийся от идеи монополизма (и который, тем не менее - если вспомнить о Китае, - все еще испытывает трудности строительства), этот интернационализм является детищем той большой волны, которая смела старую Россю и которая, казалось, сметет весь мир в огне революции.
Бартини - сын этой волны. Он был и есть прежде всего интернациональный борец.

По своему происхождению он был сыном богатого и знатного государственного секретаря г. Фиуме. Бартини говорит о своем отце с уважением и почтением. "Это был, - говорит он, - последователь великих французских просветителей, пересаженный на почву среднеевропейской и итальянской культуры города Фиуме. Его любимыми авторами были Даламбер, Вольтер, Руссо. В жизни и даже в собственном доме он стремился воплотить в жизнь "Общественный договор". Он никогда не говорил мне "ты", а называл меня "гражданином", тем самым утверждая равенство".

Разрыв с отцом произошел в годы первой мировой войны, но это был разрыв, который в конечном счете не был для отца неожиданным ударом, так как он был следствием уроков, полученных молодым Роберто от отца. Этот разрыв произошел потому, что он больше не мог жить среди богатства большого аристократического дома, он хотел быть свободным человеком, а не молодым синьором", которому, благодаря деньгам, все доступно.
Так он добрался до Милана, где работал на заводе у Изотта Фраскини сначала шофером, потом разметчиком, одновременно учился в политехническом институте, ночевал в приюте бедноты, среди бродяг, воров, "христовых бедняков", обреченных на жалкое существование. Поэтому в эти тяжелые послевоенные годы был он и своего рода францисканцем, но францисканцем живущим в Европе, охваченной" объективной революционной ситуацией", когда бедняки не хотят больше принимать милостыню от господ, а собираются на площадях и ставят вопрос о власти. Неизбежной была встреча Бартини с революционным крылом итальянской социалистической партии -- с Грамши, Террачини, Бордига, Греко, Репасси. Так как он был родом из Фиуме, то ему была поручена работа среди венгерских эмигрантов.

В 1921 г. он вступил в КПИ. Он был профессиональным революционером, а также авиационным инженером и проектировщиком. Обстановка в Европе становилась тяжелой, среди участников революционного движения начались первые аресты.
В Италии победил фашизм. Мир капитализма, которому Ленин нанес тяжелый удар, мечтал о реванше, и рабочие обращали свои взоры к Москве, потому что там было сердце революции, потому что у границ первой в истории страны социализма, которой угрожали все армии мира, шла решающая борьба. Бартини не колебался, и когда его разыскивала фашистская банда и Партия предложила ему в ближайшее время покинуть Родину, чтобы принять участие в создании "красной" авиации, он не поколебался уехать навсегда.
Вот так в 1923 г. в Москве в экспериментальном институте он начал свою новую партийную работу . Тогда а стране было только два авиационных завода. Поэтому начинать все надо было от нуля и делать очень быстро. Бартини работал летчиком и конструктором. Он работал день и ночь. Без перерыва и выходных. Первый самолет, сконструированный Бартини, был "Сталь-6". Название самолета воскрешает в памяти эпоху первых советских пятилеток. Благодаря ряду усовершенствований и творческой фантазии - всего одно колесо для приземления, водяное охлаждение без радиатора (что уменьшало сопротивление), использование крыльев в качестве теплообменников и т.д. - самолет. который делал 420 км в час, обладал по тем временам наибольшей скоростью в мире.

Сконструированный в 1930 г. его "Сталь-6" поднялся в воздух в l932 году и Бартини никогда не забудет тот день в аэропорте, когда он увидел свой новый самолет, который прибыла принимать делегация Коммунистического Интернационала в составе Дженнари, Джерманетто Берти. За этим самолетом последовали другие: "Сталь-7" (который во время войны использовался как бомбардировщик с большим радиусом действия), транспортный самолет, гидроплан и т.д.
Приходилось работать не покладая рук, так как международная обстановка была неспокойной и невеселой, на землю Испании падали бомбы Гитлера. Эта работа была прервана самой несправедливой трагедией - с 1937-38 г.г. начались годы "процессов".

Январская ночь 1938 года. Бартини арестован на своей квартире. В первый период пребывания в тюрьме он ждал процесса, которого никогда не будет, по обвинению которое никогда не будет написано. За что? Как трудно теперь вынести все это, ясно видя, как он выполнял свой долг. Надо быть сильным человеком, чтобы быть способным, находясь в заключении, не терять связь с друзьями, где бы он ни находился, чтобы понимать, что истинный враг - это мир господ.

Надо обладать большим духовным мужеством, большой политической силой, чтобы сказать товарищам: "Принимаю, согласен конструировать самолеты и в заключении". Конструктор не знал, что несколько дней тому назад его самолет, покрыв расстояние пять тысяч километров, побил второй мировой рекорд.

Итак, еще один поворот. Бартини стоит перед выбором: согласиться - значит работать в тяжелых условиях и косвенно признать себя виновным, чтобы и другие тебя считали виновным. Но не принять предложение - это значит не выполнить своих обязательств, данных себе и своим товарищам, прозябать, а не жить, не делать ничего в то время, как столько нужно сделать, чтобы остановить фашизм, который продвигается по Европе. И вот решение Бартини: он не подпишет ни одного обвинительного протокола и будет работать и в заключении в качестве главного конструктора. Такое решение приняли Туполев, Королев, отцы "дороги к звездам , осознавшие, что задача состоит в том, чтобы победить нацизм, участвовать в защите и строительстве социализма, потому что поворот придет, не может не идти.

Социализм и личная власть - понятия непримиримые. Советское общество, советские коммунисты устранят то, что нужно устранить,и сохранят то, что нужно сохранить, совершая самую глубокую самокритику в истории. В январе 1948 года Бартини был освобожден. Он просит разрешить ему продолжать работу, как и раньше, на том же заводе. В 1955 году он был реабилитирован и ему был возвращен партийный билет. Но вот подошел ХХ съезд и в истории советского общества началась новая фаза. По-прежнему крепкий как дуб и несгибаемый Бартини продолжает выполнять свой долг борца революционного международного движения.

Недавно он отпраздновал свое 70-летие. Из Рима ему пришла поздравительная телеграмма от Луиджи Лонго. В июне этого года Советское Правительство наградило его высшей наградой - ОРДЕНОМ ЛЕНИНА.